— Приглашаешь? Кто платит за банкет?
— Не банкет, а всего лишь пельмени, — я пожала плечами.
— Темнота-а-а… — он покачал головой и отмахнулся: — Всё, иду.
Повернувшись, я наткнулась на сестру. И испугалась:
— Кать, ты чего?
— Аришка!
Катя тряслась мелкой дрожью и кусала губы. Я схватила её за плечи и встряхнула легонько:
— Чего?
— Приступ у неё, опять! Задыхается!
— Собирай ребёнка, а я в «Скорую» звоню.
Внутри всё всколыхнулось, залило жаром и опало. Так, мобильник. Выключить пельмени. Номер сто двенадцать. Полис, паспорт, папка с Аришиными выписками…
— Блинский блин!
Скорая занята!
— Что случилось?
Николай заглянул на кухню и стал свидетелем, как я нервно тыкаю в сенсорный экран. Бросила коротко:
— У Арины приступ, а Скорая не отвечает!
— Я отвезу, спускайте её в машину!
— Да не надо, ответят же…
— В машину! — рявкнул Николай и скрылся.
Зажмурившись, я приняла решение. Пока Скорая приедет… Даже с мигалкой… Пока разберутся, куда везти… На машине будет быстрее.
— Катя! Готовы? В машину, давай, давай!
— А Скорая? — замороченная сборами Катька держала в охапке синеющую Аришку, которая хрипела с каждым вдохом и выдохом и только цеплялась за куртку матери скрюченными пальчиками.
— Не спорь, бегом!
В машине Николай спросил, заводя мотор:
— Куда едем?
— В первую детскую, знаешь? Тут недалеко, на Авангардной!
— Понял.
До больницы мы домчались, наверное, даже быстрее, чем довезла бы Скорая. Николай вполне мог бы принять участие в ралли Париж-Дакар, думала я, отчаянно цепляясь за поручень на дверце. Катерина рыдала в голос, пугая Аришку, которая единственная вела себя молодцом.
После моего крика «Ребенку плохо!» в приёмном покое каталка появилась в течение нескольких секунд, молодой врач принял папку с документами и попытался выспросить у Кати симптомы, но мне пришлось отпихнуть невменяемую сестру:
— У неё АЛА с ДМЖП, единственный желудочек, ждём операцию Фонтена в Германии, внезапно стало плохо.
— Спасибо, ждите в приёмном покое.
И я, проводив долгим взглядом каталку, вернулась к Николаю, который растерянно топтался посреди помещения:
— Всё, теперь только ждать.
— Ну, будем ждать, — кивнул он, присаживаясь на скамейку.
— Не, мне надо домой, переодеться и на работу.
— Уверена? Может, отпросишься?
— А деньги кто мне заплатит, если я отпрошусь? Давай уж, вези меня домой.
Оставлять Аришку и Катю, конечно, не хотелось. Но выбора у меня не было. На кого надеяться, кроме как на себя? Надо собирать на операцию, нам не хватает совсем немного…
Уже в квартире я ахнула, вспомнив:
— Пельмени! Я выключила пельмени или нет?