Освободившись из-под тяжёлого тела, вскочила и отбежала к окну:
— Я тебе не запасной аэродром! Я на тебя работаю ассистентом, а не ночной грелкой!
— Яна, откуда такая пошлость? — удивился он, ничуть не смутившись. Впрочем, я могу ошибаться, и в глазах его промелькнуло какое-то странное выражение. Словно он понимал, что я права, но ведь никогда же не признается в этом! Я дёрнула плечом, натянула майку на грудь и ответила с лёгким оттенком мстительности в голосе:
— С Алтая мы, университетов не кончали, самоучки мы.
Откинув одеяло, Гоша встал, и я снова узрела его в полном мужском достоинстве, покраснела, опустила взгляд. И услышала:
— Не знаю, что на меня нашло. Но признайся, этой ночью тебе было хорошо, ведь так? Нет, я сплю и вижу сон!
Он извинился?
Ну, почти извинился... Типа того. Мне-то было хорошо, но вот теперь мне плохо. Я не знаю, как мы сможем дальше работать вместе и не думать о сексе. Не представляю, как он будет звонить своей Лерочке и сюсюкать в телефон зайчиков и котиков... А я всё это непотребство буду слушать. Бр-р-р! Нет, точно нет!
— Гоша, давай сразу проясним все спорные моменты, — решительно ответила. — У нас с тобой. романтические отношения?
— Не начинай, — пробормотал он.
— Конечно, я начну! Потому что романтические отношения сразу с двумя женщинами — это не комильфо. Это приравнивается к измене. То есть, я прекрасно понимаю, что ты изменяешь Лере со мной, и не хочу быть причастна к. разрушению вашей идиллии!
Гоша шагнул ко мне, но я выставила руки перед собой:
— Стой! Сначала ответь!
— Яна. Ты мне.
Он замолчал с мучительным выражением лица, и я прищурилась:
— Что?
— Ты мне нравишься, — выдавил, словно под страхом смертной казни.
Мой звонкий фейспалм услышали, наверное, в Москве.
— Гоша, что за пятый класс?
— Я запутался, — беспомощно признался он.
— Ничего, — кровожадно пообещала я. — Я тебя распутаю. Вот только ты оденешься — и сразу распутаю!
Он подумал и решил возмутиться:
— Это похоже на угрозу!
— Это и есть угроза. И не пустая. Ты меня знаешь, — осеклась — знакомы-то мы без году неделя, но добавила: — Изучил уже. Надеюсь.
— Изучил, — усмехнулся Гоша, подняв свои брюки. — На свою голову.
— А я предупреждала.
— Предупреждала она.
Пока одевались, умывались, молчали. Потом, когда я уже собралась выйти из комнаты, взявшись за ручку, Гоша остановил меня. Его пальцы показались мне холодными, как лёд, а в глазах застыла упрямая чертовинка — та самая, что появлялась, когда я ему перечила. Я всмотрелась в тёмные маслины, окружённые веером умопомрачительных ресниц, и вдруг пожалела, что на свете в принципе существует некая Лера. Если бы её не было, мы смогли бы пожениться по-настоящему...