А вот с 41‐м стрелковым корпусом произошло совсем иначе – хоть в строю осталась едва третья часть бойцов и командиров, 3 июля принявших свой первый бой, но сила и боевой дух их выросли многократно. Пополнения быстро перенимали опыт и сражались не хуже кадровых. А то и намного лучше – ленинградцы отличались боевитостью и упорным характером, были такие красноармейцы отличным по качеству приобретением. Так что понятно все – части корпуса, оказавшиеся случайно в нужном месте в нужное время, бросили затыкать очередную «дырку», но вот задействовать весь 41‐й корпус именно здесь командарм Гловацкий и не собирался – иначе бы корпусные части и 118‐ю бригаду давно бы перевезли.
Потому и будет обратная переброска, тому рокадная линия железной дороги немало поспособствует. А куда – место известно, а для чего – так все понятно!
– Наступление готовится, Александр Александрович?
Тихим голосом, но в котором отчетливо просквозили радостные нотки, спросил Мизицкий – и получил в ответ кивок Кузнецова. Затем член Военного Совета фронта негромко добавил:
– Ваши бригады впредь будут получать пополнения из лучших рабочих Ленинграда! Настоящая «рабочая гвардия», в семнадцатом году ее называли Красной! Теперь у вас будут не только одни номера бригад, но это почетное наименование! Обращение товарища Жданова я привез вам, их уже передали вашим политработникам вместе с приказом маршала Советского Союза Ворошилова! Гордитесь! Когда будет наступление?
– Через полтора часа ровно, товарищ член Военного Совета! Разрешите идти, нужно отдать приказы!
Получив одобрительный кивок Кузнецова, Мизицкий по неглубокой траншее выбрался в лощину, прикрытую от неприятеля вытянутым бугром с поросшим на нем кустарником, и направился на КП корпуса. По пути отдал несколько приказов и зашел на НП представителей ВВС. Там ему ничего не сказали, только выразительно посмотрел прямо в глаза видавший виды майор с двумя орденами Красного Знамени на гимнастерке…
Генерал напряженно всматривался в бинокль, стараясь не проглядеть самое важное. По всему фронту плацдарма перестрелка не прекращалась ни на минуту, взрывы гремели постоянно. До начала оставалась буквально пара минут, может чуть больше, он физически ощущал неумолимый ход времени. И просмотрел, оторвавшись на секунду, как у наплавного моста взметнулись вверх два огромных султана яркого пламени и подброшенных в небо многих миллионов водяных брызг. А когда пелена от взрыва рассеялась, моста через реку уже не было. И тут же в полную мощь загрохотала советская артиллерия – все только ожидали именно этого взрыва, чтобы мощным огневым налетом тут же подавить ошарашенных диверсией эсэсовцев. По плацдарму начали стрелять свыше сотни стволов пушек и минометов калибром от трех дюймов и более. Небольшая территория в два квадратных километра моментально покрылась черными разрывами, высоко в серое небо взметнулись вырванные с корнем деревья, люди, земля и камни. К давящему гулу нашей артиллерии добавился бесконечный дробный перестук пулеметов – патронов, как и снарядов сейчас никто из командиров и бойцов не жалел, жестоко давили врага всей имеющейся мощью.