– Товарищ генерал! Вам приказ штаба фронта!
Шумилов повернулся, взял протянутый шифровальщиком карандаш, расписался на корешке. Взглянув на часы, вывел время и дату. Затем кивком отправив лейтенанта, развернул и внимательно перечитал строчки. Сразу же обратил внимание на подпись. Заместитель командующего фронтом генерал-лейтенант Гловацкий, командующий 11‐й армией, в оперативное подчинение которой и передан его 11‐й корпус. Вот и все, ощущение оказалось вполне реальным, воплощено в жизнь этим приказом.
Ожидаемое наступление немцев должно начаться в самое ближайшее время, судя по всему, счет идет не на дни, на часы. Предполагаемый удар на Пылтсамаа сосредоточенной танковой группировки противника моментально встревожил Шумилова – его корпус сразу же попадал в окружение, чего до этого дня он старательно избегал, отступая в Литве, как только видел, что фланги охватываются врагом. А тут нешуточная сила – сразу четыре танковых и моторизованных дивизии, более двухсот танков. Может быть, командарму‐8 генералу Собенникову и удастся не допустить прорыва, все же получил пару свежих дивизий и полдесятка бригад, но вот какой ценой?! Все же немцы все эти недели показывают, что их танки рвут любую оборону, их невероятно трудно сдержать, особенно когда поддерживает авиация.
Перед глазами Шумилова встали горячие июньские дни – удары врага с воздуха были катастрофичными. Подходившая к фронту 48‐я дивизия тогда сильно пострадала от атак «лаптежников», что с включенными сиренами, с леденящим воем пикировали на разбегающихся от страха в разные стороны красноармейцев. Сильно пострадали и отступающие от границы 11‐я и 125‐я дивизии, особенно автотранспорт и обозы – лошади бились в упряжках от охватившего животных ужаса.
И противостоять в воздухе было нечем – стремительное наступление немцев заставляло истребительные полки перебазироваться, зачастую танки с крестами на броне настолько быстро подходили к нашим аэродромам, что там попросту бросали неисправные самолеты, которые даже из-за мелких поломок не могли взлететь. В Риге он сам видел площадку, на которой крыло к крылу застыли два десятка И‐16, на вид вполне целых, но так и оставшихся на земле безучастно дожидаться подхода врага.
Устоять под такими совместными ударами авиации и танков смогли лишь в Псковско-Островском укрепрайоне, там ведь задолго до этой войны построили больше полутора сотен бетонных коробок дотов, заняли заранее свежими дивизиями с танками 1‐го мехкорпуса, да десятки тысяч горожан и колхозников до сих пор роют траншеи. В Эстонии такое возможно только на отдельных участках – слишком протяженная линия фронта. У него почти сто километров на две дивизии и пару бригад, считая за последнюю прибывший УР. У Собенникова, конечно, намного лучше, но все же по 25 километров на дивизию, пусть с болотистыми участками и редкими дорогами через леса, это многовато выходит.