Больше всего меня удивило количество разных часовых механизмов в одном помещении. Кроме напольных часов я ещё четыре штуки обнаружил. Одни на пианино, двое на полочке у окна и красивый будильник в буфете. Часы исправно шли, тикали, но время демонстрировали разное — плюс-минус полчаса. Кажется, только напольные отображали то, что сообщало радио, пикающее в полдень.
Осмотреть так же тщательно спальню в этот день я не успел, потому что бабушка вернулась. По пути домой она завернула в коммерческий магазин и купила очередного петуха. Предполагаю, что денег на моё содержание родители оставили достаточно и мы могли питаться мясом и птицей каждый день. Петух оказался матёрый и вариться должен был долго. Мне на скорую руку бабушка изобразила омлет и бутерброд с… чем-то. Маргарин или близкий к нему продукт. Не сразу понял, что это такое сверху хлеба. Жир не жир, но нечто отличное от нормального масла, есть я это не стал, сковырнул обратно в тарелку. Так и не понял, почему нельзя было тот же кусок хлеба обжарить на этом маргарине? В общем, съел омлет просто с куском хлеба и запил чаем с ирисками, что дядя Вова принёс.
Перед сном мне перепала кружка бульона из петуха и горбушка белого хлеба, натёртая чесноком. Вкусно было!
Бабушка поменяла бельё и перебралась в спальню родителей, а моя постель осталась на прежнем месте — в холле. Я и не возражал, поскольку уже понял, что здесь теплее всего. Не берусь гадать, как холодно в квартире зимой, но и в середине весны в комнатах нежарко. В целом мне моё попаданство нравилось. Интересно, и проблем с внедрением в образ Сашеньки не возникло.
Весна вступала в свои права, и теперь мы с бабушкой гуляли каждый день. Может, она меня и одного бы отправила, но я предпочитал выходить на улицу со взрослым человеком. Раз в три дня мы вместе наведывались к деду, покупали ему продукты. Он и сам мог сходить, но долгое стояние в очереди не выдерживал. А их в обычных, не коммерческих магазинах было много. Меня таскали по этим очередям по той причине, что ту же муку продавали по два килограмма в руки. Пусть я маленький, но человек, и вместе с бабушкой мы покупали четыре килограмма.
Моё впечатление от магазинов, вернее, их загруженности продуктами, было неоднозначным. Вроде бы и много всего, а люди не берут по той причине, что слишком дорого. В апреле 1953 года, после смерти Сталина, правительство понизило цены на многие продукты первой необходимости. Чёрный хлеб стал стоить не три рубля, а рубль, говядина с пятидесяти рублей за килограмм упала до двенадцати. И тут же, по словам бабушки, исчезла с прилавков.