В просторной ванной комнате имелись и душевая кабина, и блестящая керамикой ванна. Несколько минут Даша размышляла, чего же ей хочется больше, а потом пустила воду в ванну. Пожалуй, отмокнуть как следует в аромате душистой пены сейчас будет лучше и приятнее. К тому же, тут имелась и морская соль, которой она тоже бросила щедрую щепоть в воду.
Еще через пять минут она уже погружалась в горячую воду, пряча под пушистой пеной все свои горести, чтоб потом их безжалостно спустить в канализацию.
Она все никак не могла перестать думать о предложении Антона. Может, ей и правда лучше согласиться? И не из страха за кого-то, а ради себя. Ведь чего греха таить, несмотря на все те недостатки, которые с легкостью подмечала в этом мужчине, невзирая на их странное знакомство, которое и началось с его диктата, что продолжается и по сей день, только рядом с ним ей удивительно спокойно и даже надежно. И пусть он преследует сейчас какие-то свои цели, в чем Даша тоже не сомневалась, но не проще ли притвориться, что даже не догадываешься об этом? Кажется, усталость ее достигла того уровня, когда с готовностью перекладываешь часть своих проблем на чужие плечи, чем бы ни было продиктовано желание помочь. Просто, чтобы ноша стала хоть чуточку легче, а душа получила коротенькую передышку перед дальнейшей жизнью.
Когда вода начала остывать, Даша тщательно вымылась, замоталась в толстый махровый халат и покинула ванную. До назначенного времени ужина еще оставалось двадцать минут, которые она решила провести лежа на кровати. Как уснула, и сама не поняла.
Антон задержался в кабинете. Из-за постоянных разъездов сегодня толком не получалось работать. Когда посмотрел на часы, уже прошло десять минут со времени начала ужина. Он поспешил в столовую, уверенный, что без него Даша к еде не притронется. Каково же было его удивление, когда в столовой он ее не обнаружил.
— А где моя гостья? — обратился он к горничной, что бесшумно скользнула в столовую следом за ним.
— Она спит, Антон Максимович. Будить ее не стала, — покаянно призналась горничная.
— Понятно, — отозвался он и покинул столовую, оставив горничную в растерянности топтаться на месте.
На улице уже стемнело, и в свете из коридора у Антона разве что получилось разглядеть белое пятно на кровати. Но свет зажигать он не стал, а оставил дверь приоткрытой.
Даша спала поверх покрывала, свернувшись калачиком и поджимая под себя босые ноги. Антон мысленно чертыхнулся и обругал недогадливость горничной. Не могла накрыть ее чем-нибудь? Поди же, замерзла как цуцик!