— Для женщин существует всего одна ступень, — спокойно пояснил Филипп, принимаясь есть вкусно пахнущее овощное рагу.
— Самая низшая?! — я потрясенно уставилась на него. Вот это дискриминация. Да они дикари какие-то, варвары! Куда же я попала? Теперь мысль о рабстве не казалась мне уже смешной.
— Единственная! — Филипп серьезно посмотрел на меня. — Ешь, у нас не так много времени.
Я придвинула к себе тарелку с салатом, машинально отмечая, что приготовлен он очень вкусно. Несмотря на грустные мысли, с едой я расправилась моментально. Овощное рагу было сдобрено тушенкой. Я не удержалась от вопроса, хоть и дала себе слово больше ничего не спрашивать от обиды за нас — женщин:
— И тут тушенка?
— Мясо мы употребляем только в таком виде и очень мало.
— А почему?
— Такие порядки, привыкай.
Мне захотелось крикнуть: «Привыкать к чему?» С какой стати я должна подстраиваться под их обычаи, режим? Почему вообще они меня принуждают здесь жить и работать? Но вслух я ничего не спросила по той просто причине, что по выражению лица Филиппа поняла, отвечать он мне не станет.
Из столовой мы переместились к другой двери, которая оказалась входом в лифт. Опять стремительный полет вниз, только я уже не рискнула прикасаться к Филиппу, просто зажмурила глаза от страха. Возможно, рассказ о разнице в положениях заставлял меня так себя вести. А может, поведение Филиппа всячески намекало, что мы находимся в разных сословиях. Только, я чувствовала, как между нами разрастается пропасть. И осознание этого не улучшало мое и без того отвратительное настроение.
Лифт доставил нас в небольшую комнату, отделанную грубым необработанным камнем. Здесь было мрачно и сыро. Низший уровень, догадалась я. Из комнаты вела всего одна дверь. Вдруг стало страшно, что ожидает меня за этой дверью?
В первый момент, переступив порог комнаты, я ничего не поняла. Какие-то существа в зеленых бесформенных халатах попадали ниц и прижались лбом к полу. В тусклом свете я разглядела много человеческих спин и черных спутанных волос. В комнате находилось еще много предметов: тележек, каких-то емкостей полных и пустых. В одном из углов высились три кучи одежды, отсортированные по цвету, как я поняла. Черную я уже видела, зеленую — тоже, а вот вид белой одежды стал для меня диковинкой.
— Встаньте! — властно произнес Филипп, и голос его глухо прокатился под низкими сводами подвала, как я обозвала этот уровень.
Существа повставали и врассыпную бросились кто куда. Сколько же их тут? Несколько десятков? Сотня? Глаза разбегались, я не знала, куда смотреть. Тусклый свет мешал рассмотреть лица. Я видела лишь сгорбленные фигуры в неряшливых, местами подранных одеждах.