— Сто девяносто два сантиметра, — с довольным видом сказал босс.
— Ого, — только и смогла выдавить из себя, подсчитывая разницу между нами.
— А у тебя? — полетел встречный вопрос.
— Сто шестьдесят пять.
— А если честно? — слегка прищурился Орешкин, раскусивший в два счёта мою ложь.
— Чуть меньше, — вымолвила я, снова заливаясь краской. — Сколько тебе лет? — спросила, затаив дыхание.
— Тридцать четыре. Первого января исполнится тридцать пять, — добавил он спустя мгновение.
— Получается, к тебе в гости приходят сразу с двумя подарками? — полюбопытствовала у него. До этого мне ни разу не приходилось общаться с человеком, который родился бы в первый день Нового года.
— Нет. Я отношусь к тем, кого вообще чаще всего забывают поздравить — после ночи веселья многим не до меня. Кто-то вспоминает на следующий день и звонит с опозданием, а кто-то и вовсе делает вид, что не знал, — Орешкин резко опустил взгляд и сосредоточил его на бокале с вином, который мужчина покручивал в правой руке.
— И как ты обычно празднуешь свой день рождения? — в моём голосе появилась неприятная дребезжащая нотка.
— Последние три года — в гордом одиночестве, — сухо произнёс он.
Я перевела взгляд с тарелки на его напряжённое и замкнутое лицо, но так и не успела узнать о том, что было до этого, поскольку босс задал очередной отвлекающий вопрос. Значит, эта тема находилась под запретом.
Ужин показался мне на удивление хорош. Никто из нас не переходил границы дозволенного. Мы не касались личной жизни друг друга, он не приглашал меня на танец, не отпускал в мою сторону колкостей, не флиртовал со мной, поэтому я чувствовала себя вполне расслабленно. Когда темы для разговора иссякли, вино было выпито, а превосходный десерт съеден, Орешкин попросил счёт. Я поразилась тому, что в его компании ни разу за вечер не вспомнила о женихе, которому так и не удосужилась позвонить за целый день, лишь отправила перед выходом в ресторан несколько сообщений.
Мы поймали такси и направились к дому, в котором находилась наша квартира. В животе ощущалась приятная сытость, глаза слипались сами собой, тело требовало покоя. Благо, ехать было недалеко.
— Я в душ, — сказала Орешкину, когда он помог мне снять шубу и повесил её в шкаф.
— Хорошо.
— Спокойной ночи, — пожелала ему на прощание и тут же услышала в ответ:
— Спокойной ночи, Арина, — мужской голос прозвучал необычайно мягко и, как мне показалось, ласково.
Его взгляд прожигал мою спину до тех пор, пока я не скрылась из виду. В спальне я первым делом сняла с себя платье, колготы, украшения, набросила халат и пошла в ванную комнату. Горячие потоки воды разморили меня окончательно. Когда я вернулась в спальню, то часы показывали начало двенадцатого, а с учётом того, что в Москве было уже шесть утра, я погрузилась в крепкий сон, едва моя голова коснулась подушки.