Дариел подмигнул мне и хлопнул дверцей. Спустя мгновение раздался выкрик кучера, удар хлыста, и лошади тронулись с места. Я прилипла к окошку и не сводила глаз с любимого мага, пока он не превратился в крохотную точку. Судорожно вздохнув, откинулась на спинку и заметила стоявшую на полу плетеную корзину. Теплая волна в тот же момент захлестнула сердце. Наверняка это дело рук декана. Ведь он видел, что за завтраком я выпила всего две чашки чая. Знал, что не стану о чем-либо его просить, и сам распорядился собрать нам в дорогу что-нибудь поесть.
На протяжении всего пути я пребывала в размышлениях, неустанно подвергала анализу события прошедшего месяца. И в те мгновения, когда карета тряслась и подпрыгивала на ухабистой дороге, я особо остро ощущала заботу Дариела, от счастливого будущего с которым отказалась по собственной глупости. Нарина также была тиха и замкнута и общалась со мной только в случае крайней необходимости.
Первую ночь мы провели на постоялом дворе в Хелдвуде, где с комфортом отдохнули, едва договорились о ночлеге для кучера. Там нам предложили аппетитную на вид еду. Ее подали непосредственно в комнату, которую я сняла для себя и Нарины. Но никто из нас даже не притронулся к ней. Возможно, потому что перекусили по дороге. Или же причиной тому стала тоска, охватившая наши сердца.
Второй день путешествия прошел аналогично первому. Но на ночлег на этот раз мы остановились в гостинице, где помимо ужина нам приготовили еще и горячую ванну. Комната здесь оказалась намного опрятнее той, что была на постоялом дворе.
Ближе к обеду третьего дня карета въехала в Тарквуд. Едва я увидела очертания родного дома, облегченно вздохнула. В груди теплилась надежда, что знакомые с детства стены прогонят прочь поселившуюся в душе тревогу.
Домочадцев я отыскала в столовой. Стоило показаться им на глаза, как оживленная беседа затихла и в помещении повисла гробовая тишина. Родные явно не ожидали моего возвращения. На их лицах читалось неподдельное удивление, словно уже и не надеялись меня увидеть. У мамы даже вилка выпала из рук. Под их недоумевающими взглядами я не решалась сдвинуться с места.
Первым из оцепенения вышел дедушка. Опираясь на трость, он поднялся из-за стола и подошел ко мне.
— Лилит, внученька, а ты что здесь делаешь? Никак прогнали, — с тяжелым вздохом он приобнял меня свободной рукой.
Подобный вывод вызвал внутри волну негодования, и я поторопилась прояснить ситуацию:
— Нет, дедуля. Я сама уехала.
— Тебя плохо там кормили? — дедушка был в своем репертуаре.