На пороге стоял молодой человек, очень просто одетый. Пахло от него неприятно – табаком и не слишком чистым телом.
– Здрасте! – сказал он и помахал перед Пульхерией Львовной каким-то бумажным квадратиком.
И не успела она ответить, как молодой человек тут же задал вопрос:
– Куликова Жанна Владимировна здесь проживает?
– А вы кто же будете? – спросила Пульхерия Львовна, строго взглянув на незваного гостя.
– Участковый я ваш! – гаркнул парень. – Так что насчет гражданки Куликовой?
– Участковый? – протянула Пульхерия Львовна недоверчиво. – Не может быть…
Тут ей вспомнился наказ соседей никому не открывать, а она вот впустила какого-то бандита. Ишь выдумал – участковый! Как будто она не знает, что участковый у них – Степан Валерьянович. Приличный человек, вежливый, к ней расположен.
Пульхерия Львовна решила стоять насмерть и все отрицать. Это самая простая тактика.
– Нет здесь никакой Куликовой! – крикнула она, тем более что понятия не имела, кто это такая. – Не живет она тут, я всех соседей знаю! Всех до одного!
– Точно?
– Точно! – Пульхерия Львовна так расхрабрилась, что даже потеснила парня к выходу.
– Черт, а в домоуправлении говорят, что она тут прописана… Понимаете, у них труп… опознать некому. Она это или не она… никак не можем разобраться.
– Ничего не знаю! – твердо сказала Пульхерия Львовна и сама удивилась, что парень ушел.
Она тщательно заперла за ним дверь и накинула тяжеленный крюк, так что когда вечером соседи пришли с работы, эта неприятная женщина снова орала и грозилась сдать ее в психушку.
Когда я ехала на работу, меня осенила умная мысль. Замотав щеку шарфом, я едва кивнула охраннику на входе и, не заходя в офис, скользнула в туалет. Там я достала накладку и подсунула ее за щеку, а кожу разрисовала разными цветами.
Был там оттенок бордового, переходящего в буро-лиловый, по краям я пустила легкую желтизну. Еще синяки под глазами и общую бледность. Благоразумно убрав грим в сумку, я долго любовалась на себя в зеркало. На меня смотрела измученная больным зубом женщина лет на десять старше. Из глаз струилось страдание, губы были скорбно поджаты. Ну это, пожалуй, лишнее, еще морщины появятся.
Но все же я молодец. Может, бросить работу в фирме и пойти в гримеры? Подумаем над этим…
Тут дверь открылась и вошла наш бухгалтер Валерия Семеновна. Между нами говоря, довольно противная тетка, терпеть не может тех, кто моложе ее, разговаривает всегда преувеличенно тихим голосом, и рот у нее дергается брезгливо, как будто на лице собеседника она видит муху или прыщ, собирающийся лопнуть.