* * *
Он не хотел ее связывать.
Не способный ни на мгновение выбросить ее из головы, он беспокойно метался и вертелся всю ночь напролет, чтобы проснуться утром, нуждаясь в ней. Он добрался до клуба за час до открытия, направился в комнату, откуда забрал ее накануне, и лежал на матрасе, ловя легкими крупицы ее запаха. Слабое утешение для того, кто жаждал женщину, а не слабый мускусный аромат ее призрака.
Он нуждался в ней. Если бы он знал, где ее найти, то пошел бы к ней, чтобы унять боль и чувство острой необходимости, и будь прокляты правила.
Логика? К черту логику. Он проехал мимо станции здравомыслия и в какой-то момент прошлой ночи сошел на станции чистого желания. Проще говоря, он возьмет ее, сделает то, чего он жаждет, и попытается насытить зверя, растущего внутри него, жадно пожирающего самый тонкий намек на ее запах.
Когда она появилась, ему пришлось бороться с желанием схватить ее и унести в тайное место, будто варвару. Куда-то, где он мог снять клочки красного атласа, покрывающего ее, и окунуться в ее сексуальное маленькое тело.
Получив небольшое преимущество в борьбе за собственное здравомыслие, он все же не смог удержаться от того, чтобы прижаться к ней сзади и вдавить свой член в изгибы ее задницы
Она не сопротивлялась, не стеснялась позволять ему прикосновения, вместо этого изгибаясь и крепче вжимаясь в него. Когда ее ногти впились в его запястья, потребовалась каждая капля его искромсанного самоконтроля, чтоб не взять ее прямо на стойке регистрации.
Освободив ее, он подавил свои потребности, и напомнил себе, что планировал уединиться. Он не будет устраивать шоу для других, не сегодня. Нет, он оставит свою маленькую волчицу для себя.
— Пойдем, — сказал он, выкручивая руку, чтобы перехватить ее запястье там, где она его поймала.
Его маленькая волчица повиновалась, казалось, так же как и он желая продолжить игры, которые они начали накануне. Войдя в комнату, он резко вдавил ее в дверь. Жесткий толчок вырвал стон из ее горла — музыка для его изголодавшегося слуха — и он наклонился к ней ближе, чтоб ощутить аромат, которого он так отчаянно жаждал.
Он никогда не был тем, кто считал поцелуи интересным занятием. Это было средством достижения цели, способом заставить женщину вздыхать и оставить слегка ошеломленной, а вовсе не тем, от чего он получал удовольствие.
Его язык толкался в нее, подражая движению, которое ему понравилось бы повторить своим членом, и она отвечала с равным рвением. Подняв ее задницу повыше, подтащив ее так, чтобы она прижималась к грубой деревянной двери, он вжимался в ее пах своим болезненно напряженным членом и она извивалась от его толчков. Ее ногти царапали кожу его головы и он проглотил ее тихий вскрик, когда его руки сжали ее задницу.