- А земли отберут?
Ефим исподлобья глядел на Селезнева.
- По землям решать, как Тучин сказал, дак и мы согласны! А только чтоб в суде наших не утесняли!
- И в Совете надоть нашим быть! - подхватил Роман Толстой.
- Про Совет погоди! - остановил его Ефим. - Может, нам и свой совет нужен, от житьих, об этом сейчас все одно не сговорим!
- Ладно, пущай плотничана про себя скажут!
Григорий Берденев, сын плотницкого тысяцкого, пожал плечами:
- Уже говорено! Присягать надоть!
- Житьи пусть говорят!
- Мы - тож!
- Мы - как Арзубьев!
- Киприян кого хошь уговорит.
- Только и про то, что Ефим молвил, помнить надоть!
- Григорий Киприяныч, ты в одно с отцом?
- Я и с Ефимом Ревшиным в одно! Ну, однако, батя с Марфой Ивановной вместях думали. А наши земли тоже на Двины.
- Что Славна скажет?
Олферий Иваныч решительно выступил вперед. У зятя Борецкого был такой же, как у родителя, Немира, задиристый норов и тот же крутой лоб, толкачом, и нос отцов, большой и горбатый.
- О чем спорим? Сто лет воюем с Москвой! Пора уразуметь, кто нам главный ворог!
Но взгляды оборотились на Своеземцева. От него, а не от Олферия, зависело сейчас, что решит Славна.
Он стоял бледный, и в голове проносилось: «Да минет меня чаша сия!» Почему нет отца? Такого важного, уже не от мира сего, в последние годы, когда он постригся и стал иноком Варлаамом у себя, в Важском монастыре… И все-таки близкого, родного, кого можно было спросить в трудный час! Со дня смерти отца скоро год, а все непривычно без него, и теперь, теперь! Так он нужен в этот час, в этот миг! «Отче, просвети меня!»
- Я вместе с вами… - сказал Иван тихо, одними губами.
Стали опрашивать пруссов - бояр с Прусской улицы и с Чудинцевой: от Загородья и Людина конца. Мнения опять разошлись, кто-то предложил жеребьи.
- Нет, други! - возразил Селезнев. - Дело такое всем надо решать и уж вместе быть до конца! За каждой вашей головой, господа посадники, сто голов житьих да тысяча черного народа!
- Ты, Юрий, за мать ответишь?
Красавец прищурился:
- Она сама за себя ответит! Уговора не было, за стариков решать. Я - как все.
Опять стали обсуждать ряд с Казимиром. Заметно было, что владельцы двинских земель соглашались охотнее тех, чьи владения лежали близ и южнее Новгорода: в Деревской волости, в Бежецкой, Ржевской и Яжелбицкой сотнях, в Заборовье или под Торжком. Еще и по родителям разделились. Младшие Грузы, сыновья Офонаса и Кузьмы, вовсе не спорили. Семен, племянник Александра Самсонова, колебался больше всех. Долго перекорялись Телятевы, выясняя, как и что постановлено с королем Казимиром.