– Что случилось? – спросил Николас по-английски.
– Моя сестра и мать только что приехали на пароходе. Я пытаюсь объяснить им, как добраться до моей квартиры в Халлунде[1].
Николас взял одну из кастрюль и начал ее чистить щеткой для мытья посуды. Зазвонил телефон Олега. Во время разговора он указательным пальцем левой руки вертел около виска и закатывал глаза к небу. Затем последовал длинный монолог по-латышски.
– Я пойду подышу свежим воздухом, – сказал Николас и отставил кастрюлю в сторону. Выйдя на улицу, он присел на ступеньки у двери, ведущей на кухню, и посмотрел вдоль Нюбругатан. Кухонная дверь открылась, и в дверном проеме показалась одна из официанток, Жозефина Стиллер.
– Закурить не найдется, Николас? – спросила она.
Он покачал головой.
– Тогда проводи меня до «Севен Элевен».
Они пошли по улице в сторону залива Нюбрувикен. Николас остался ждать снаружи. Выйдя из магазина, Жозефина протянула ему пачку «Мальборо».
– Спасибо, я не хочу.
Она пожала плечами, сунула сигарету в рот и пошла обратно.
– Нам с тобой еще работать до самого закрытия. Что скажешь?
Николас провел рукой по своим темным, недавно стриженным волосам.
– А что я должен сказать?
Жозефина замедлила шаг, приблизилась к нему, так что он ощущал ее влажное дыхание у своего уха.
– Что ты трахнешь меня так же, как в прошлый раз, – прошептала она. Николас повернулся к ней. Их лица оказались так близко друг к другу, что он мог бы языком прикоснуться к ее губам.
– Если не хочешь, то как хочешь. Решай сам. А я не против развлечься немного.
Жозефина прикурила и выпустила облако дыма. Оно повисло в воздухе, а затем исчезло. Она проявила к нему особый интерес уже во время их первой совместной рабочей смены. После нескольких месяцев упорных преследований он в конце концов не выдержал и сдался. Кроме работы в ресторане «Бенисио», Жозефина изучала юриспруденцию в Стокгольмском университете. Она выросла и жила в районе Эстермальм.
Она была типичным представителем высшего общества: красивая, самоуверенная, самодостаточная. Николасу нравилось общаться с ней. Ее отличали чувство юмора и острый ум. Николас считал, что многим из ее среды не хватало индивидуальности. У них не было необходимости в социальной адаптации, они приходили на все готовое и поэтому жили скучно.
– Приглашая в гости парня из пригорода с татуировкой, ты хочешь подразнить своего отца, – сказал он с улыбкой.
– А если даже и так?
Она глубоко затянулась.
– Не могу понять, какое это имеет значение. Я не привыкла просить и умолять.
– Ты мне нравишься, Жозефина. Но у нас ничего не получится. Ты еще ребенок.