Я помрачнела — вот же подстава! И как мне бороться со всем, что наворотила Ардена?
— Куда ты дел продукты?
— Выкинул.
Я вот тут я разозлилась. Может, Ардена не так уж и неправа, питая к брату столь теплые чувства. Я медленно повернулась. И видимо, лицо у меня стало бешеное, потому что февр глянул удивленно.
— Ты выкинул продукты? — тихо, почти шепотом переспросила я. Тихо и угрожающе. — Свежие, хорошие продукты? Дюжину яиц, куски сыра и ветчины, бутыль молока, пучок лука и даже морковь? Корзинку с булочками? Фрукты? И ящичек с конфетами? Выкинул?
На стене висели ножи, и я с трудом удержалась от желания сжать один в кулаке. Ярость клокотала в горле, воспоминания голодного приютского детства не давали успокоиться. Меня трясло. Как можно выкинуть продукты? Как?! Да кем вообще надо быть!
— Лишь бы досадить мне… Выкинул… Все же свежее было! Так нельзя! Ты что, не понимаешь?!
Стукнув по столу кулаком, я пролетела мимо Кристиана. Он проводил меня ошарашенным взглядом. А уже в своей комнате я привалилась к двери и закрыла лицо руками. Медленно сползла вниз, с ужасом осознавая, что наделала. Дура! Какая же я дура! Да я же чуть не сдала себя со всеми потрохами! Или сдала без всяких чуть?
Не могла богачка Ардена так отреагировать на выкинутые продукты. Что для нее дюжина яиц и бутыль молока? Это лишь для меня они означают жизнь. Несколько часов, дней или даже месяц. Это я знаю, что такое пытаться уснуть, когда живот сводит от голода. Это я знаю и ненавижу вкус хвойной смолы, которую жуют сиротские дети, обманывая друг друга, что едят конфеты, и заглушая противную пустоту внутри. Это для меня конфеты, фрукты и булочки — невиданная роскошь.
Это все я. Не Ардена.
Я до боли прикусила кулак. Чокнутая! Как я могла так вскипеть? Не смогла остановиться… Теперь он точно поймет. Вон как смотрел.
Склирз ползучий!
Я ведь совсем не лицедейка и не актриса, я не умею притворяться кем-то другим! И уже сильно сомневаюсь, что внешнего сходства хватит, чтобы сойти за Ардену.
Единственное мое спасение в том, что Кристиан не виделся с сестрой много лет. Он не знает ее, не знает ее привычек и поведения. По крайней мере, я на это надеялась.
Настоящая Ардена рассказывала, что давняя неприязнь привела к полному игнорированию между родственниками. Правда, она не пояснила причину таких «теплых чувств». Ясно, что в прошлом случилось что-то, породившее эту ненависть.
Но что же делать мне? Как вести себя?
Главное — уверенность. Я не должна показывать страх. Ардена ничего не боится. Она избалованная, самоуверенная, сумасбродная и, насколько я поняла, довольно порочная богачка.