— Заткнись!! — Закричал он, и на лбу старика тут же вздулись вены.
— Второй раз не сработает…
Его разум был совершенно не в порядке, но сила тела всё ещё была баснословно велика. Белоснежное пламя на его теле всё ещё пылало с прежней силой и вновь сжалось до едва заметного клочка, готовясь выплеснуться назад с невообразимой силой.
Весь свет вокруг исчез, уступая место всё ещё бушующему вихрю и тут же стал рваться наружу, желая поглотить всё. А затем, в это расширяющееся пламя вторглась облачённая в деревянные доспехи рука. Пробилась сквозь пламя прежде, чем оно успело взорваться и сжалась на шее уже давно седого старика, вынуждая его резко задохнуться.
— Гх… — Гортанный хрип вырвался из него вместо проклятий, а в глазах отчётливо отразился страх. Даже атака, которой он должен был себя спасти, так и не была закончена.
— Знаешь, — сказал я, слегка усиливая хватку. — Сейчас я тебя убью.
Стоящий на коленях старик вцепился в мою ладонь обеими руками, желая разорвать эту удушающую хватку, и в его паникующую голову не пришло даже одной мысли, как атаковать в ответ.
— Ты ведь хочешь спасти мир? Как ты это сделаешь, если вот-вот умрёшь?
— Нет… — прохрипел он, извиваясь как уж и утопая в страхе смерти.
— В самом деле, — сказал я. — Вот сейчас.
— Я не хочу умирать… — вырвался из него жалкий, умоляющий голос, от которого мне тут же стало тошно.
— Почему бы тебе…
- Отец. Отец, спаси меня!!
«Да. Правильно…»
— Я пришёл в Империю не для того, чтобы встретиться с бесхребетным трусом! — Прорычал я. — Я хочу видеть его. Того, кто вложил в твою голову эту херню про спасенье мира. Хочу посмотреть, почему именно я здесь самый большой злодей!! — Сказал я прямо ему в глаза и тут же, через пол мгновения, над всей центральной пустыней вспыхнула яркая вспышка священного света.
Моя рука до сих пор сжимала человеческое горло, но дрожь в нём резко прекратилась. Яркая вспышка, такая, что могла испепелить мир, осветила землю и даже я должен был сильно зажмуриться, чтобы не лишиться глаз. А затем, когда опасность исчезла и я смог эти глаза открыть, то увидел перед собой всё то же старое лицо. Но лицо, на котором больше не было даже признака какой либо паники и страха. Скорее, едва заметное высокомерие и безграничное, небывалое величие. Свет бездонных белых глаз тут же прошёл через моё тело и буквально пронзил душу. Правая рука старика, ещё недавно безвольно обвисшая к земле тут же взмыла в небо и в ней вновь было оружие, но не его любимая шпага, а меч. Идущий от ладони, гуляющий волнами и сотканный из чистого света, меч.