Ох, зря он это сказал!
— А как вы предложили их заработать? — шиплю в ответ, — Шантажом? Угрозами уволить мою на-тот-момент-подругу?! А потом — заставили подписать документ, не давая ознакомиться с условиями, и вынудили батрачить на себя против моей воли! Стала бы я подписывать те бумаги, зная о их содержимом? ДА НИКОГДА В ЖИЗНИ!
— Ты обвиняешь меня в том, что поставила подпись, не глядя?! — ярость в его глазах сменяется искренним недоумением и злым сарказмом.
Знаю, сама в шоке.
— Ещё обвини меня в том, что я вынуждаю тебя воздухом дышать! — его злость уже стала чем-то осязаемым, — Ты готова обвинить кого угодно, кроме себя! Да весь мир виноват, только не Мила! Нет! Мила — идеальная! Она — несчастное существо, попавшее в лапы к чудовищу!
— Вы сами это сказали, — злорадно объявила я и развернулась, чтобы уйти.
И, да! Мне было стыдно за эти слова. Но он меня довёл! Видит Бог, он меня довёл!!!
— Ах, да! — разворачиваюсь к нему вновь, — Это же тоже ваше, — и я резко снимаю с себя свитер, а затем расстёгиваю пуговицу и стягиваю джинсы.
Всю одежду оставляю на полу и с гордым видом покидаю шефа в одном нижнем белье.
Звук разбитой бутылки заставляет меня вздрогнуть. Не оборачиваться… не оборачиваться, идти дальше!
Я прикусываю губу и осторожно поворачиваю голову. А затем испуганно замираю…
Бондарёв стоит, опустив голову, упираясь одной рукой о барную стойку. Его плечи начинают тихонько подрагивать, а затем и весь он… не проходит и пары секунд, как, задрав голову, брюнет смеется в голос. Затем опускает голову и смотрит прямо на меня. Странно так смотрит. Опасно… Потому что совсем без злости…
— Глеб Самойлович… — вновь осторожно зову его, надеясь воззвать к его рассудку — всё же зря я одежду с себя сняла. Гордость, конечно, потешила, но как теперь дальше быть?..
Что-то в шефе явно переклинило, и это "что-то" реально пострашнее его чудовищной трезвости.
Какой монстр вылезет из него… сейчас?
— Лина тебя предупреждала, — протянул Бондарев каким-то незнакомым мне, тягучим и вибрирующим голосом, — верно?.. — он склонил голову набок, разглядывая меня и моё тело… и снова тело… и снова… — Она говорила, что пить мне нельзя?
— Вы сами начали пить, — зачем-то замечаю я.
Справедливости ради, что ли?..
— С тобой иначе никак, — вновь как-то странно усмехнулся шеф и неспешно двинулся ко мне, — Ты же уничтожаешь мой мозг своей сказочной глупостью, — он постучал пальцем себе по виску, и в связи с его новым состоянием, я сильно напряглась от этого его жеста, — Так вот: Лина знает, почему лучше не приносить алкоголь в этот дом. И почему лучше не готовить мясо, маринованное в вине, при этом провоцируя меня своими оскорблениями…