На лице шефа появляется странная ухмылка. Напрягаюсь не на шутку, когда он медленно подходит ко мне вплотную и кладёт обе руки на мои бёдра… Дыхание сбивается само по себе… Что происходит?!
Глеб, не спеша, наклоняется ко мне, затем опускает голову к моей шее и легонько вдыхает аромат новых духов, слегка касаясь чувствительной кожи кончиком своего носа.
— Мы — люди взрослые, — негромким, но совершенно вышибающим почву из-под моих ног, голосом, произносит Бондарёв, чуть сжимая руки на моих бёдрах.
— Глеб… — предостережение в моём голосе звучит отчётливо; я совершенно не понимаю, что нашло на моего шефа.
Но тот резко отстраняется и спокойно отходит, оставляя после себя лишь память о тепле его тела и табун мурашек на коже.
— Рамки дозволенного будешь определять ты сама, — как ни в чём не бывало, говорит шеф, — Естественно, я не потащу тебя в постель при свидетелях. Но если момент будет требовать определенной активности с твоей стороны, ты должна будешь её проявить. Или спокойно принять некий знак внимания с моей стороны.
Знак… внимания?..
Что-то у меня слегка голова идёт кругом… да и кислорода в воздухе совершенно точно не хватает… Или здесь просто жарко?.. Почему я слышу в этом «знаке внимания» какой-то определённый подтекст?..
Но его слово прозвучало отчетливо — рамки определяю я сама.
Да и, в конце концов, что такого страшного может сделать Бондарёв, если он сам сказал, что в постель меня точно не потащит?
Эм…
Я ведь сейчас ни в чём себя не убеждаю?..
— Ещё вопросы? — поднимает бровь шеф.
— Я перечитаю контракт, — опускаю глаза в пол, стараясь не выглядеть при этом испуганной дичью.
— Хорошо. Надеюсь, через час он будет лежать у меня на столе, — ровно произносит Глеб и уходит в свой кабинет.
А я плетусь к своему креслу и буквально падаю в него. Условия, которые он предлагает, просто сказочные (по отношению к предыдущим)… И по сути — подписывать надо без промедлений…
Но всё же я медлю. Почему у меня ощущение, что я сама загоняю себя в капкан? Нет, влюбиться в шефа мне не светит — слишком сильна память о первых трех неделях в его доме. Но как я смогу смотреть в глаза Бесова, которого мечтаю назвать своим мужчиной, имея подобный контракт на руках? Да и вообще… все эти мысли о «доказательствах»… Неужели Глеб — такой бесчувственный монстр? И неужели он ничего не ощущает рядом со мной?..
Но, если подумать, тот факт, что я для него — только ширма, вполне объясняет его непробиваемость.
Он ничего не испытывает, когда кладёт свои руки на моё тело. И ничего не испытывает, когда прижимает меня к себе. И тот срыв, что произошёл день назад, говорит скорее о его долгом воздержании, чем о том, что Глеб каким-то образом заинтересовался мной.