— Тебя сюда не звали, — закричал Ибрагим, потрясая кулаком. — Придешь снова в Табу — не жди неприкосновенности. Я тебе отрежу яйца и воткну их тебе в глаза.
И тогда еврей сделал удивительную вещь. Он засмеялся, насмешливо отсалютовал и пришпорил лошадь. Ибрагиму сейчас же стало ясно, что его людей ждет серьезная неприятность. Гидеон дерзок и бесстрашен. Ибрагиму это не понравилось. Он слышал, что шомеры столь же умны и храбры, как бедуины. Но Ибрагим был мухтаром Табы, и у него не было выбора, кроме как играть свою роль. Не делай он этого, его бы сместили. Ну ладно, он прикажет атаковать, и тогда будь что будет.
Рош-Пина, 1882
Гидеон Аш прискакал в Табу не просто из ниоткуда. Он тоже был давним участником истории современной Палестины.
Некоторые евреи впервые смогли почувствовать вкус настоящего равенства, эмигрировав в Америку; однако большинство евреев Европы девятнадцатого столетия оставались запертыми в бесконечном круге страданий. Они всегда помышляли о возвращении в Палестину. Эта мечта была в их ежедневных молитвах и в ежегодных приветствиях по случаю Йом-Киппура: «Следующий год в Иерусалиме».
И вот на усталую землю Палестины внезапно нагрянула суматоха. Правдами и неправдами, а когда и за взятки, религиозные евреи во множестве прибывали в Палестину. По большей части это были пораженные нищетой хасиды, спасавшиеся бегством от векового террора и преследований со стороны русских и поляков. К середине XIX века они образовали в Иерусалиме еврейское большинство, и таковым оно и осталось. Они осели и в других святых городах — Хевроне, Тверии, Цфате, чтобы учиться, молиться и ждать мессию, и жили милостыней мирового еврейства.
За ними последовали обыкновенные евреи с натурой пионеров, также бежавшие от ужасов христианской Европы. С помощью богатых филантропов эта вторая волна основала множество фермерских деревень. Успех был минимальным, ибо для евреев, в большинстве стран не умевших работать на земле, земледелие было чуждым, незнакомым делом.
Оттоманский двор в Константинополе, позднее Стамбуле, смотрел на эти еврейские поселения в Палестинском регионе благосклонно, потому что они обещали вливание денег: больше налогов, больше взяток. Но евреи принесли с собой и еще кое-что, чего очень не хватало: волю, жизнестойкость, любовь к Земле Обетованной и страстное стремление к ней. Они приехали в этот палестинский медвежий угол — ни то, ни се, не сирийский, не оттоманский, не арабский и не еврейский, а ничей, смертельно кровоточащий. Великое возвращение евреев представляло для них последнюю ниточку надежды, как и для самой Палестины.