Женщины радостно всплеснули руками и издали длинные ахи.
— Я не тороплюсь. Мне очень хорошо в Аммане.
«Ага, — подумал Ибрагим, — теперь моя дорогая дочка не так самонадеянна! Она снова знает, кто такой ее отец. Конечно, я не собираюсь так скоро выдать ее замуж, но немножко поиграю. Пусть она догадывается…»
— Мы поговорим о твоих возможностях замужества под конец, пока ты здесь, — нажимал Ибрагим. — Раз ты моя последняя дочь, я даже собираюсь позволить тебе участвовать в решении… но от меня будет зависеть, какого именно человека мы выберем. Я в этом деле знаю толк.
Нада встала со стула и подошла к нему.
— Я не выйду замуж, пока не захочу сама, — сказала она, твердо выговорив первые в жизни слова вызова.
Женщины отпрянули.
Глаза Ибрагима сузились.
— Я это подозревал. Думаю, ты общалась с неприличными девицами, у которых нет должного уважения к своим отцам. Ты никогда больше не будешь говорить со мной таким тоном, и ты выйдешь замуж там, тогда и за того, за кого я скажу. — Он хлопнул в ладоши, чтобы его жены и Фатима вышли.
— Подождите! — скомандовала им Нада. Они в удивлении замерли. — Я не выйду замуж, пока сама не захочу, — повторила она, — и за того, за кого захочу.
Ибрагим поднялся. Он ударил ее по лицу.
— Ты закрывала лицо на людях, как я приказывал?
— Нет.
Он опять ударил ее и сдернул с ее головы косынку.
— Ты опять отрастила слишком длинные волосы. Я нахожу это отвратительным. Агарь, достань ножницы.
— Нет, отец, ты не будешь стричь мне волосы.
— Агарь! Принеси сейчас же ножницы. Позволь мне сказать тебе, Нада, что честь и целомудрие этой семьи будут соблюдаться.
— Тебе не надо больше беспокоиться о своей чести и моей целомудренности, — сказала она.
— Успокойся, Нада! — воскликнула мать.
Ибрагим сердито взглянул, не веря.
— Что ты имеешь в виду?
— Я больше не невинна.
Раздались причитания женщин. Рамиза упала в обморок. Глаза Ибрагима безумно расширились.
— Ты лжешь! — нелепо закричал он. Он в недоумении замахал руками. — Это правда, что ты говоришь?!
— Да.
— Тебя изнасиловали, взяли против твоей воли. Так это случилось!?
— Нет, отец, я сама хотела.
— У тебя… у тебя ребенок!
— Возможно, но может быть и нет. Какая разница?
— Кто он?
— Они, отец.
— Ты это сделала нарочно, чтобы унизить меня!
— Да, так, отец.
— Нарочно… чтобы унизить меня… лишить меня чести… Ты это сделала…
— Я слышала много раз, как ты спрашивал: кто скажет льву, что его дыхание плохо пахнет? Ты дикарь, отец. Если сейчас ты чувствуешь боль, то чувствуй ее глубоко и сильно, потому что это та боль, которую ты причинял мне каждый день моей жизни. Я не боюсь за свою жизнь, потому что она никогда на самом деле не начиналась. Ее никогда не было. Я никогда не жила для себя, только для тебя. Так что исполняй свой благородный долг.