— А что с ним случилось? — спросила я.
— Так и остался во дворе ночевать.
— И как? — с долей облегчения уточнила я. Судя по фиге, шустрая изба и меня сегодня привечать не собирается.
— Не знаю, — мурлыкнул кот. — Утром его тут уже не было.
— Ушёл?
— Да не. Леший заигрался, завёл его в болото. А там ключ и озерцо. Ну и русалки, куда ж без них. Горыныч потом ещё долго жаловался, что у него брюхо хихикает…
— Брюхо хихикает? — эхом повторила я и, подскочив на месте, бросилась к избушке. — А ну, стой, курица бревенчатая!
— Ну, побегай, побегай, — бросил мне вслед кот. — Съедят уставшей, зато согревшейся. Горыныч у нас мороженое мясо не любит.
Я пропустила колкость мимо ушей, заходя на третий круг. Мы с вредной избой уже могли бы поспорить с таинственными отметинами где-нибудь на полях Аризоны. Только там были просто круги, а у нас вытоптанная упрямым строением плоскость и полоса, набеганная мной вокруг.
Впрочем, от этой беготни была и польза. Я действительно согрелась. Заодно и мозги оттаяли. «Это же какая-то дурацкая сказка! Значит…» Я остановилась, в сотый раз рассматривая заднюю глухую бревенчатую стену, и, чувствуя себя полной идиоткой, внятно проговорила:
— Избушка, избушка, повернись ко мне задом, а к лесу передом!
Изба заскрипела, как сотня несмазанных дверей, затряслась так, будто вот-вот развалится, но не сдвинулась ни на градус. А кот… Вы знали, что коты умеют смеяться? Вот и я не знала. А они умеют. Ох, как они, сволочи хвостатые, умеют. По крайней мере, один из них, тот, что только что от хохота свалился с частокола.
— Ну, что теперь-то не так?! — взвыла я.
— Знаешь… — отозвался котяра, кое-как прочихавшись. — Ни в жисть бы не стал помогать пришлой девице. Но чую, что ты меня уморишь своими потугами, прежде чем сама наконец сгинешь. А мне ещё за Грань рановато. Есть у нас ещё дома дела.
— Чего? — вытаращилась я. Слишком уж знакомо прозвучала последняя фраза хвостатого насмешника.
— Чего-чего… Да ничего, — проворчал кот. — Что попросила, то и получила!
Я моргнула. Потом ещё раз. А потом разом вспомнила десяток слов из тех, которые никогда не знала.
— Избушка, избушка, повернись ко мне передом, а к лесу задом!
На этот раз вредное строение повернулось. И дверь была приветливо распахнута. Порадовавшись, что в нормальной жизни регулярно посещала спортзал, я полезла на первую ступеньку крыльца, маячившую где-то на высоте груди.
Я что-то сказала про «приветливо»? Забудьте. Я поняла, как погорячилась, едва оказавшись в маленьких сенцах. В шустром домике царил ещё более промозглый холод, чем во дворе. Видимо, пока я гонялась за ускользающей дверью, помещение успело хорошенько проветриться.