— Заткнись! — крикнул Ник.
— Они навестили и меня, — продолжал я. — Сначала она. Пыталась подкупить и деньгами, и телом, но я плохо представлял, о чем идет речь. Потом в мое отсутствие завалилась твоя шпана. Утром ко мне в контору нагрянул голубой с Вилли Трэвисом. Тем временем Глория Кордей узнала от Малли, что завещание в её пользу не найдено и, позвонив мне по телефону, пыталась в свою очередь подкупить меня.
— Где эта шлюха сейчас? Где Глория Кордей? — яростно прохрипел Кафка.
— Мы к этому подходим, Ник, — сказал я, — но сначала я объясню, почему сто тринадцать тысяч пропали для тебя безвозвратно.
Он медленно повернул голову в мою сторону. Я перевел взгляд на Джулию Дюпрэ. На её лице застыла презрительная усмешка.
Я сказал:
— Я связался с Хэпуортом, и мне удалось убедить его, что Вилли Трэвис сжег ксерокопию завещания, не имеющую юридической силы. Хэпуорт играл свою игру. У него были нотариально заверенные экземпляры обоих завещании, и он готов был продать их тому, кто заплатит дороже. Он связался с Глорией, но она рассчитывала заполучить экземпляр завещания, который, по её убеждению, был у меня. Тогда ей не пришлось бы отваливать куш Хэпуорту. С этой целью она подослала ко мне Малли. Тот намеревался силой отнять у меня завещание.
Кафка, терпение которого подошло к концу, крикнул:
— Хватит трепаться! Почему я не получу свои баксы?
— По очень простой причине — Филипа Кордея нет в живых.
У женщин вырвался вздох изумления. У одной из них — притворный. Лицо Кафки окаменело:
— Что?
— То, что я сказал. Его убили. — Я указал пальцем на Джулию Дюпрэ: — Она. А то, что она ждет его у себя в уборной, — чистой воды блеф. Алиби ей состряпать не удастся.
Ее неуклюжая попытка рассмеяться никого не ввела в заблуждение.
— Он псих! — крикнула она. — Он…
Она не закончила фразы. Стремительно, как обезьяна, Кафка метнулся к ней. Сунув ей в рот свои скрюченные пальцы, он с силой рванул их в разные стороны.
Раздался душераздирающий вопль. Я вскочил с дивана. Подручный Кафки взмахнул пистолетом, и я услышал, как затрещали кости моего черепа. Я бессильно опустился на диван.
— Это только начало, двуличная сука! — в дикой ярости заорал Кафка. Размахнувшись, он ударил её кулаком в лицо.
Джулия упала. Мгновенно поднявшись, она неуверенно, словно слепая, двинулась к выходу. Бандит, дежуривший у двери, оттолкнул ее. Прижав руки к вспухшей щеке, она бросила на Кафку ненавидящий взгляд.
— Чем ты лучше меня, подонок? — Смелости у неё было не отнять. — Ради чего стараешься? Может, из-за бескорыстной любви к Кордею? Он, между прочим, обещал тебе миллион и даже подписал бумагу.