Последняя смена тряпиц. Их можно подольше оставить лежать на ранах. Теперь укрепляющее питье. Маленькими глоточками. Он все же глотает. И хуже не становится. Даже бредить перестал.
Привезший девицу воин, скрестив руки на груди, пристально наблюдал за всеми ее действиями. Любава устала.
— Господи, молитвами отца Игнатия, помоги.
Внезапно совершенно мокрый от пота и от Любавиных настоек раненый прерывисто вздохнул, рывком повернулся на бок и ровно задышал, засыпая.
Его названный брат бросился вперед, свалился перед скамьей на колени, положил руку на лоб мирно спящему человеку. Любава нащупала пульс на свесившейся руке раненого. Ровные, четкие удары.
— Он не умрет, — устало прошептала она и огляделась. Сквозь маленькое окошко в избу лился свет наступившего дня. Сколько же часов она провела у постели больного?
Стоявший на коленях у постели раненого воин повернулся к лекарке и изучал ее холодными серыми глазами. Тоже высокий, но не такой мощный, как брат. Русые волосы. Темные, красивые брови на высоком лбу, прямой, совсем немаленький нос. Гармонично очерченные скулы. Если бы Любава была поопытнее, она бы могла угадать по выражению глаз и по линиям плотно сжатых губ в нем натуру, способную к глубоким размышлениям и тонким переживаниям. Но она не умела читать характер по чертам лица, да и слишком устала.
Ночью в темноте она показалась ему старше. Рыжеволосая юная ведьма, широкоскулая, с большими синими-синими глазами, с россыпью веснушек на слегка вздернутом носике. Небольшой рот и решительный подбородок с ямочкой посередине. Все совместно выглядело неплохо, хотя какое ему дело до того, как выглядит ведьма?
Но она же помогла. Невероятно, чудесно помогла.
— Я пойду, пожалуй. Теперь твой брат уже не умрет. Только на сухое его переложите. И пришли мне кого-нибудь потолковее, я объясню, что дальше делать. Иначе снова в раны сушеных лапок насуете…
Воин вскочил, сурово уставился на нее сверху вниз.
— Я тебя не отпущу. Останься, прошу, еще на один день.
Он и просил и требовал. Любава снова смирилась с неизбежным.
— Решим, что уговорил. Как мне тебя называть? — она чуть улыбнулась. — Как к тебе обращаться, спрашиваю. Ты меня ведьмой кличешь, а я как должна? Человеком хорошим? Так ведь не каждый поймет, что это о тебе, — она еще раз мило улыбнулась. Суровый воин невольно улыбнулся в ответ. И улыбка удивительным образом как бы мгновенной вспышкой осветила его изнутри. Не так уж часто можно увидеть такую улыбку.
— Зови Всеславом.
Ей разрешили поспать несколько часов в холодной части дома. Всеславов могучий брат шел на поправку. К вечеру он пришел в себя и даже заговорил. Не говоря никому ни слова, лекарка решила, что дальше здесь обойдутся без нее.