В той жизни в тридцатые годы император ещё сам слабо понимал, как нужно руководить огромной стройплощадкой, в которую превратилась страна. Теперь он понимает, что грамотных иностранных специалистов нужно держать компактной группой, а не размазывать тонким слоем по бескрайним просторам, где они просто теряются в дебрях допотопного ретроградства. Теперь же он точно знает, кому можно доверить штурвал. Власть – это спички, которые можно давать в руки только взрослым, увлеченным делом, а не господством и его внешними атрибутами. Руководить предприятиями – только имеющие опыт, фанатично преданные чертежам и железкам, а не идеям и страстям, обеспеченные настолько, чтобы не прельститься мелочью в заводской кассе. Банкиров отстреливать на подходе, всё финансирование – только прямое: казна-завод. Местное, пока ещё лапотное население – учить и подсаживать к иностранцам, обладающим производственной культурой, понемногу – частями, не давая ее затоптать и утопить в привычной грязи и безалаберности. И ответственность! Личная, полная, материальная и уголовная за каждый импортный гвоздь, за каждую заклёпку. За валяющиеся под стенкой станки нерадивые хозяйственники сами станут к этой стенке. Пролетарское происхождение не поможет, купеческо-дворянское – тем более…
Ничего этого сталевар Джон Смит, конечно же, не знает. За кормой парохода Доброфлота тают очертания Сан-Франциско, а он пробует на вкус странное, непривычное название нового места своей работы – Аньшан в провинции Ляонин. В это время в Нью-Йорке, на Лонг-Бич, раннее утро. Одинокая дама стоит у линии прибоя и чертит зонтиком слово на песке. Набегающая вода размывает и стирает буквы. Женщина пишет снова и снова. Ей безумно тоскливо, но она страстно надеется, что пройдёт совсем немного времени и всё наладится, всё будет хорошо…
Февраль 1901 Берлин.
В 1901 году бульвар Ундер-дер-Линден, длиной в полторы тысячи и шириной в сто шагов, был общественным центром Берлина. Муниципальные чиновники, ревниво надзирающие за порядком, совсем по-немецки вели подсчет самым различным явлениям. 1 октября 1900 года, например, число пересекших площадь у оперы составило 87 266 человек. Высоко над зданиями были установлены новые электрические рекламные щиты, высвечивающие на фоне ночного неба слово «Шоколад». Дамы в роскошных шляпах прогуливались по улице под руку: некоторые из них были знатные и богатые, чем-то напоминавшие напыщенных птиц с огромными перьями. Другие предоставляли желающим определенные услуги. Все они ярко изображались на картинах кисти немецкого художника-экспрессиониста Эрнста Людвига Кирхнера из цикла «Уличные сцены в Берлине».