– Да, – подтвердил император, – выкуп продукции у производителя не создаёт принципиально невозвращаемый денежный долг. Но это не единственное его достоинство. Это еще и мощный инструмент в борьбе с инфляцией. Ведь когда у государства на руках имеется товар, как естественное обеспечение денежной массы, никто не мешает установить пониженную отпускную цену на него, одновременно изъяв из оборота какое-то количество денежных знаков.
– Вот так вот просто? – растерянно спросил Кутлер.
– Нет, не так просто, – без тени улыбки произнес император, – совсем не просто. Это всего лишь модель, главная идея которой состоит в том, что рыночная экономика не может саморегулироваться, и поэтому вмешательство государства неизбежно, – говоря это, император еще раз многозначительным взглядом скользнул по глазам Столыпина. – И сейчас в России сложилась ситуация, когда вмешательство государства критически важно.
– Ваше Величество, – осторожно вступил в разговор Малишевский, – я не знаю, кто конкретно является вашим финансовым консультантом и не представляю, на чьи работы он опирается, но в ваших словах есть здравое зерно и своя, пока непонятная для меня, логика. Меня интересует вопрос – зачем вам мы?
Император усмехнулся. Действительно, странно. Его консультанты и помощники, а также экономисты, на работы которых он мог сослаться, или вообще не родились, или еще ходили пешком под стол. Вот задача! Придётся обходиться собственным авторитетом.
– Вы рассматриваете деньги, как экономическую категорию. Классическая наука объявляет, что деньги – это мера стоимости, средство платежа или способ накопления сокровищ. Для меня же деньги – это прежде всего инструмент управления. Вот и вся логика.
– Однако, – парировал Кутлер, – про такую утилитарную функцию денег я пока не слышал.
– Странно, – пожал плечами монарх. – Майер Амшельд, основатель династии Ротшильдов, ещё в 18-м веке сказал: «Дайте мне контроль над деньгами государства, и меня не будет интересовать, кто в этом государстве пишет законы».
– Ну что ж, – странно скривился Малишевский, – если упомянуты Ротшильды, всё становится понятнее. И все же. Государь, чем мы, замшелые консерваторы, можем быть полезными в вашей революционной деятельности?
При словах о революции и Столыпин, и Балакшин одновременно встрепенулись. Каждый из них по-своему уже столкнулся с этим явлением.
– Мне послышалось или вы действительно относите меня к карбонариям? – губы императора тронула улыбка.
– В сфере финансов – однозначно! – церемонно склонил голову Малишевский.
– От вас, Болеслав Фомич, я жду количественную оценку риска неплатежей на внутреннем рынке. Причем показатели требуются динамические, а не статические. Идеально, если вы еще приложите описание переменных, влияющих на динамику. Эта оценка нам очень пригодится при авансовых платежах за ещё не произведенный товар. Начните с зерна, потому что в этом году государственная интервенция на зерновой рынок будет беспрецедентной.