— Понятно. Коломбо, значит, снова успел быстрее меня справки навести.
— Какая разница…
— Да это я так, — перебил меня Руслан, — не обращай внимания. Сейчас, соберусь с мыслями.
— Доступ к предыдущим делам закрыт. Я подумала, вдруг ты сможешь узнать…
— Не засветился ли и там газовщик? Сейчас, дело пары минут. Не вешай трубку.
Вместо его голоса из динамика послышалась ушераздирающая мелодия. Я включила громкую связь и уткнулась лицом в ладони. Несмотря на стыд, который вызвали во мне мысли о Миле, в животе кружило торнадо из боли, радости и надежды. Когда музыка стихла, и снова зазвучал голос Руслана, вихрь эмоций вырвался наружу и побежал мурашками по коже. Смысл слов пролетел мимо. Пришлось сделать вид, будто я отходила от телефона.
— Говорю, есть совпадение! — повторил Руслан. — Соседи видели, как утром от самого первого убитого, Тимофеева, выходил человек в форме газовщика. Знаешь, чем он спалился?
— Нет, — сглотнула я, пытаясь разделить радость Руслана.
— Приехал на обычной легковушке. О как! Наблюдательный у нас народ пошел.
— Это точно, — подумала я об Илье, который разобрался в моих мотивах раньше, чем я сама.
— Ты молодец, новость отличная! Теперь у нас и зацепка есть, и доказательство, что убийство Чернова связано с предыдущими. Сейчас позвоню следователям, которые эти дела ведут, посмотрим, как они отмазываться будут.
— Постой. Это не я молодец. Пусть тот, кто все это раскопал, им и сообщит.
— Об Илюше, значит, заботишься, — с горечью в голосе усмехнулся Руслан.
— Я не забочусь, просто… он это заслужил.
— Ты права. Вы оба молодцы, хорошо постарались. Ну, счастливо? — спросил он так, будто от моего ответа что-то зависело.
— Пока, — сказала я, из последних сил сдерживая слезы, и отключилась. Чувства окончательно вышли из-под контроля. Не хватало еще разреветься в трубку. Хватит! Руслану больше звонить нельзя.
Бить или бежать.
Боль кроваво-красным лучом вонзилась в глаза сквозь тонкие веки. Валя попыталась приподняться, но рука, на которую она оперлась, опустилась во что-то мокрое и соскользнула. Голова упала, затрещав от боли. Прикрывшись сухой ладонью от солнечного света, Валя наконец-то открыла глаза. Она была дома, одна. Все — шорох, звуки шагов, перекошенное в муках лицо Кеши, мужик в черном, стоящий над ее кроватью, — было пьяным бредом. Зеленоглазой ведьме все-таки удалось напугать ее до чертиков. Только рвота была настоящей.
— Чуть кони не двинула из-за гребаной фрички, — пробубнила себе под нос Валя, с трудом усаживаясь на кровати. — Тренер она, как же. Да еще известный! Татьяна Тарасова, мать ее.