Её будущий любовник вернулся так скоро, что она не успела даже додумать, что будет, если Борис всё узнает. Накричит? Ударить не посмеет. Лишит работы и запрёт дома — это хуже всего. Думать о последствиях не хотелось, огонь, пылавший в теле, требовал укрощения. Именно тем, кто сейчас протянул руку, помогая выйти из машины.
Рукопожатие продлилось дольше необходимого, но размыкать пальцы не хотелось. Наоборот, Рита еле подавила желание прижаться к чужому, в общем-то, человеку и снова ощутить на губах его поцелуй. Страстный, проникновенный, пылкий, и от этого оставляющий привкус чего-то настоящего. Например, стыда или запрета.
Смотреть на мужчину, с которым скоро окажется наедине, она не хотела, даже когда захлопнулась кабина лифта. Спутник не делал шага навстречу и, слава богу, ничего не говорил. Красная ковровая дорожка, пара поворотов налево, тонкий писк открывшейся двери номера — всё это было как во сне, где лишь нарастающее желание имело значение. Не слова.
Темнота позволила Рите выдохнуть. В темноте не надо разговаривать, она сама потакает грешной страсти.
— Раздевайся! — услышала она приказ, сказанный таким тоном, что у неё мурашки побежали по спине, а ноги ослабли.
Рита снимала вещи, одну за другой, бросая на пол и не смея повернуться, чтобы увидеть его, до жути боясь, что хлопнет дверь, и мужчина растворится в ночи, так и не дотронувшись до гладкой кожи.
Но и в этом судьба смилостивилась. Горячая рука легла на обнажённую спину, скользнув вниз к талии, а потом… руки были везде. Её прижали к стене так, что стало больно дышать. А жар всё разрастался, поцелуи становились жадными, властными, приторно-сладкими. Чуть шершавая кожа его щёк под руками, горячие губы, раскалённое дыхание.
До кровати они так и не дошли, упав тут же, на мягкий ковролин.
— Пожалуйста! — стонала Рита, когда возбуждение дошло до края. Казалось, ещё чуть — и оно взорвёт девушку изнутри, промежность горела и саднила. Ещё никогда Рита не чувствовала себя такой бессмысленно-пустой.
«Снять бы кольцо», — подумала она мимоходом, будто речь шла о чём-то будничном, вроде принятия душа.
Не успела. Чужая плоть ворвалась в неё резко, слегка болезненно, но вмиг рассеяла пустоту, заставив выгнуться дугой.
Мыслей больше не было, только стоны, крепкие объятия и темнота. Любовник не старался быть нежным, страстным или доставить ей удовольствие, он просто вошёл и пригвоздил Риту к полу, как бабочку к стене. Девушка обнимала его крепкий торс, что-то кричала, плакала и умоляла не останавливаться, словно путник в пустыне, добравшийся, наконец, до колодца с чистой ключевой водой.