Даша молчала, не желая вопросами растравить душу собеседнице. Кто знает, что кроется иногда за самыми обычными словами, и как невзначай брошенной фразой можно обидеть человека. А когда женщина говорит о своей дочери в прошедшем времени… ну, в любом случае, это значит, что дочери в ее жизни больше нет.
— Ники как-то принес целое ведро белых грибов, — неожиданно вслух вспомнила Даша. — Полина Геннадьевна их замариновала. Очень вкусно! — она сглотнула, но не потому, что вспомнила вкус маринованных грибов. Оглушительно чирикала какая-то птица. — Мой муж погиб некоторое время назад в автокатастрофе. — Вот она и смогла в первый раз сказать это вслух.
— Мою дочь изнасиловали и убили четыре пьяных подонка, — ровно сказала Лидия. — Больше полугода назад… Через неделю сын отправил меня сюда, и я пока не хочу уезжать. Кажется, если уеду, случится что-то страшное. Никак не могу понять, что страшное уже случилось. Знаю, а понять не могу. — Она удивленно покачала головой, словно прислушиваясь к чему-то в себе.
— Я… я соболезную, — только и смогла выдавить Даша.
— И я вам тоже. Но что от этого толку? Что, если подумать, толку от всех наших слов, если они ничего не меняют?
Даша вздохнула:
— Я всегда считала, что «Я тебя люблю» — это слова, у которых никогда не истечет срок годности. Они не портятся, их не нужно хранить в сухом прохладном месте и беречь от детей. И смертельной дозы у них нет. Теперь я знаю, какова эта доза, но все остальное остается прежним.
— Да, беречь от детей, определенно, не стоит, — пробормотала Лидия. — Ни от кого. Потом можно с ума сойти, пересчитывая, сколько раз имел возможность сказать, что любишь, и сколько раз она была упущена. Сидишь и считаешь упущенное. Ничего больше не надо. Вот такая любовь.
Дарья внимательно посмотрела на собеседницу. Некоторые, вроде Афанасия Ивановича, сходят с ума заметно и шумно, а некоторые вот так — постепенно, растворяясь в прошлом и не оставляя себе места для будущего. А ведь у этой женщины есть сын, который наверняка любит мать, иначе бы не позаботился о ней, отправив в супердорогую лечебницу. А Лидия живет только подсчетом минут, когда она не сказала дочери, что любит ее. Может быть, она была не слишком хорошей матерью и теперь осознает это — кто знает! Даша не вправе задавать ей такие вопросы. Но она-то, Дарья Ларская, была хорошей женой Ники и любила его без памяти! Жить одной памятью у нее не получится. Следовательно, надо найти хоть какое-то достойное леди занятие, и окунуться в него с головой. Ники никуда не денется из ее сердца — для него у нее не существовало слова «нет».