Замыслив торжество, Григорий Потемкин желал предусмотреть все его детали, в том числе, и, заблаговременно, договориться с пиитом, дабы он достойно отобразил будущий праздник. Прежде, все его победы и деяния неизменно воспевал в своих одах Василий Петрович Петров. Потемкин был доволен ими, тем паче, что он и без того благоволил к пииту за то, что в самом начале его отношений с императрицей, Петров передавал ей его письма из действующей армии. Однако, на сей раз, князь положил обратиться к Гавриилу Державину, понеже у всех на устах были слова императрицы, коими она изволила одобрить при встрече с пиитом его оду «На взятие Измаила». Ее изречение: «Я не знала по сие время, что труба ваша столь же громка, как и лира приятна», способствовало тому, что теперь он становился, в некоем роде, придворным пиитом. Почитатели поэзии были почти единодушного мнения, что Державин достойный стихотворец, а вот к Петрову, последователя Михаила Ломоносова, публика мало благоволила, понеже стихи его были, хоть и умны, но тяжелы для восприятия. Потемкин сам придерживался оного мнения. Приглашая Гавриила Державина воспеть свой праздник, князь Таврический, помимо желания поставить на место всех своих явных и скрытых врагов, хотел, как прежде, заново очаровать императрицу. Ему не хотелось верить, что Екатерина безвозвратно влюблена в ничего не стоящего красавца, коий избегал его взгляда и откровенно лебезил перед ним, хотя князь не мог скрыть свою к нему неприязнь. В письмах Екатерина просила его быть к Зубову снисходительным и любезным, и он обещал, но на деле у него оное не получилось, понеже, не надобно иметь семи пядей во лбу, чтобы узреть, что сей кавалер — ничтожество. Григорий Потемкин видел его насквозь: обыкновенный карьерист, иждивенец, не имевшие в себе ничего, опричь смазливого лица, апломба и высокомерия. Что ж, Светлейший князь еще покажет, кто властен над сердцем императрицы! Колико он убрал с пути своего фаворитов императрицы, и этого молодца не составит большого труда убрать с дороги.
* * *
Потемкин напряженно готовился к торжеству. Окончание переустройства дворца, оборудование парка и площади перед дворцом, рытье каналов, внутренняя отделка помещений, подготовка спектаклей и балетных представлений были осуществлены под его непосредственным наблюдением в течение двух месяцев. Первоначально он планировал устроить праздник ко дню рождения Екатерины, приходившемуся на Фомин понедельник, второй после Пасхи. Однако, несмотря на свое редкое умение все предусмотреть и организовать ко времени, ему все-таки не хватило недели, дабы все было готово в должном объеме. Тем не менее, к концу апреля, дворец и, прилегающий огромный парк, сияющий в иллюминации, ожидали своих гостей.