— Напомните мне, кто же отличился в том сражение, адмирал?
Отличился командующий правым авангардом, адмирал Антонио Коронелли.
— Ах, да! Коронелли! И ни одного русского?
Чичагов сделал лицо, дескать — обижаете, государыня-матушка!
— Наши молодцы, все как один герой! — почти вскричал он. — Но сей Антон Коронелли дал им прикурить паче других (адмирал выразился нецензурно и сам того не заметил). Екатерина сделала вид, что не слышала оного.
— Стало быть, — отметила она, — Коронелли, особливо дал прикурить шведам. Каков молодец! Не напрасно мы ему дали орден Святого Владимира с бантом. А вы ведаете, что предки оного крещенного еврея дали денег мореходу Христофору Колумбу, коий сподобился открыть миру Америку?
Чичагов отрицательно мотнул головой:
— Нет, государыня-матушка, не сподобился знать таковое за сим Коронелли. Все знали, что Антон Яковлевич был русским консулом на каком-то греческом острове, кажется, на Родосе, много лет назад. Ведали, что с нашим героем Михаилом Кутузовым был на дипломатическом поприще в Константинополе. А более ничего не знаю, матушка-государыня…
— Стало быть, сей Коронелли дал прикурить шведам. А кто и как отличился в других сражениях?
Чичагов вновь оживился:
— На рейде порта Ревель, Ваше Величество… Тот бой, государыня-матушка, стоил шведам больших жертв: шестьдесят один убитый, около того — раненых и более пяти ста пленных, один корабль попал в наши руки, один потерпел крушение, опричь того, много сброшенных орудий, чтобы сойти с мели. Так их мать их… (последовал крепкий русский мат.) Екатерина паки сделала вид, что не заметила, а Чичагов, все громче и громче повествуя, вообще даже себя не слышал, в таком увлечении он рассказывал, как будто тот рейд паки видел перед собой.
Дабы успокоить его, Екатерина испросила:
— А наши потери?
— Наши потери, всего ничего: лишь восемь убитых и двадцать семь раненых.
— А, главное, результатом сражения стало, — как вы сами ведаете, — крушение их плана разгромить по частям наши силы. Опричь того, их план заменить свои потери нашими захваченными кораблями тоже не удался. Посему, ох, и не сладко было шведскому флоту!
Описав решительную битву и дойдя до того, когда неприятельский флот обратился в полное бегство, адмирал совершенно забылся, соскочил со своего места, ругая трусов-шведов, пробежал мимо императрицы, вокруг стола, причем употреблял таковые слова, кои не можно услышать окроме, как в толпе черного народа. «Мы их… я их…» — кричал адмирал. В какой-то момент, адмирал опомнился, и в ужасе повалился перед императрицей…