* * *
Отпраздновали день рождения Великого князя Александра Павловича, коий был бальзамом на сердце императрицы, понеже она видела, как ее любимый внук счастлив среди общего веселья в честь него. Прошли и пышные новогодние праздники, кои по многим причинам не совсем радовали императрицу, но весьма развлекали ее любимца Платона и всех ее внуков, кои и заряжали ее хорошим настроением. Александр и Константин вырастали в рослых и приятных собой вьюношей. Особливо ее воодушевлял, конечно, стройный и красивый старший внук, наведывающий свою бабушку в любое время дня. Сегодни, он явился после урока с Лагарпом. Екатерина любовно оглядела его. Пригладила ему русые с легкой рыжиной волосы, поцеловала в затылок:
— Хорош ты у меня, Александр Павлович, будущий Русский император! В свои тринадцать лет, ты хоть куда: хоть на трон, хоть в армию генералом!
Внук, целуя ее руки, смеялся и ответствовал:
— Слышу слова любящей мамушки, а на самом деле, не дорос еще я ни до чего. — Он покосил веселые глаза на государыню. — Да и не перейду же я дорогу Великому князю, отцу своему.
Екатерина приложила палец к губам своим:
— Сие — как Бог укажет! Никто ничего на сем свете не знает, что будет завтра. А ты учись всему, чему токмо возможно. Вспомни своего Великого прадеда.
— Петра Великого?
— Его самого. Видишь, какой памятник ему установила твоя бабушка?
— А я тебе еще лучше установлю, — сказал внук, с искренним пылом, глядя ей в глаза.
Императрица мягко улыбнулась, обняла его. Ведала она весьма хорошо, что внук ее любимый, искренен токмо с ней и более ни с кем, понеже крепко и нежно любил ее.
— Не так моя слава меня волнует, как твоя, милый мой Саша. Ты — мое наследство для России. Коли будешь следовать праведными путями, станешь таковым. Поелику и ставлю тебе в пример Петра Великого.
— А дед, Петр Третий, твой муж?
Екатерина взглянула на него своим светлым проницательным взглядом, тем самым, который цесаревич любил больше всего: он говорил о том, что разговор будет сугубо конфиденциальным, токмо между ними двоими.
— Твой дед был очень противоречивым человеком, Саша. Как тебе сказать? Отнюдь не злым, но часто и не добрым, не дурак, но часто глуп, то ли верил в Бога, то ли нет, то ли имел вкус, то ли не имел… Не стремился учиться, вникать в государственные дела. Хотел легко и просто прожить свою жизнь. Но разве, сынок, таковое возможно?
Александр, повернув к ней лицо, внимательно слушал. Он любил, когда бабушка называла его сыном.
— Твоя бабушка, — продолжала Екатерина, — с юности стремилась во всем приближаться всегда, как можливо больше к правде, а дед твой, с каждым днем от нее удалялся до тех пор, пока не стал отъявленным лжецом.