Девятого марта состоялась торжественная церемония: мимо Зимнего дворца были вывезены турецкие знамена и другие трофеи, взятые под Измаилом Российскими войсками. Екатерина и многочисленная свита, в которой находился и сам покоритель Измаила, смотрели на шествие из окон. В конце марта, императрица подписала произвождение офицеров за Измаил. Награды были обильны и превосходили гораздо очаковские.
В течение трех месяцев своего пребывания в столице, генерал Суворов всего пять раз получал приглашения во дворец, а в конце апреля был послан в командировку на шведскую границу для ее инспектирования. Суворов не был в обиде, понеже понимал: в такой кризисной обстановке присутствие на границе такового полководца, как он, могло охладить горячую голову неугомонного шведского короля, коий требовал обещанных денег и угражал новой войной, коли во время не получит их. Екатерина подписала рескрипт Суворову:
«Граф Александр Васильевич! Я желаю, чтоб Вы съездили в Финляндию до самой Шведской границы для спознания положений мест для обороны оной».
Потемкин чувствовал себя весьма неловко по отношению к нему, но было не до чувств и переживаний. Он положил, что генерал Суворов не кисейная барышня — переживет. У него все еще впереди: получит он и фельдмаршала, и другие новые награды. И будет, между прочим, менее высокомерен и помнить, кто дал ему возможность прославиться.
В остальном жизнь шла своим чередом. В честь князя Потемкина-Таврического давали богатейшие балы самые знатные вельможи — графы Безбородко, Остерман, Строганов, Брюс, Завадовский и другие. Всех волновало, когда же появится Потемкин со своей любовницей княгиней Долгоруковой, коя долгое время ею являлась, живя с князем в его штабе во время войны с турками. Но Потемкин так нигде с ней и не появился. Удрученная таковым отношением, Екатерина Федоровна, сказалась больной, но он даже не навестил ее. В середине марта принц Карл Нассау-Зиген дал обед, и князь Потемкин-Таврический, одетый в мундир фельдмаршала усыпанным бриллиантами появился с необыкновенной красавицей Софией и ее мужем Юзефом де Витт, в виду чего в Петербурге случился переполох. Придворные прознали, что сия голубоглазая гречанка околдовала всю Европу: в нее были влюблены короли и принцы всех кровей. Не избежал оного и двор Екатерины Алексеевны. Сама императрица тоже была очарована ее необычным умом и редкостной красотой. Она приняла ее, по просьбе Светлейшего князя, отменно ласково и подарила брильянтовые серьги. София де Витт всюду представляла себя токмо другом князя Потемкина, но все прекрасно догадывались, каковые на самом деле их отношения. Однако, на удивление, в скорости, князь Таврический потерял интерес и к ней. Изрядно пресыщенный связями с разными дамами, душа князя, по видимому, жаждала чего-то необычного, неземного. Не забывал он токмо Прасковью Андреевну Потемкину, урожденную Закревскую, жену своего троюродного брата. Может статься она его взяла тем, что была необычайно талантлива, занималась стихосложеним? Кто знает… Он слал ей страстные письма: Сия нежная красавица, вызвала таковое пылкое чувство в сердце Светлейшего, что подвигла писать ей восторженные страстные письма, но она на них не отвечала. Тем не менее, он продолжал осаждать сию крепость, бомбардируя письмами, подобные этому: