— Халатик, простыночку, чайку-с, квасу, газетку?
— Принеси простынь, и, пожалуй, квасу, только не очень холодного, ну и газету. Какая есть?
— Местный «Черноморский вестник» и столичный «Сельский хозяин»
— «Сельский хозяин»? Почему «Сельский хозяин»?!
— Не могу знать!
— Неси местную.
— Слушаюсь!
Служитель вернулся через несколько минут с махровой простыней, большим глиняным кувшином, стаканом и сложенной пополам газетой.
— Местной газеты нет — другие господа читают-с. Только эта, — он протянул Кунцевичу «Сельского хозяина».
— Положи на стол.
Лакей повиновался, укрыл титулярного советника простыней, налил полный стакан кваса и удалился с поклоном.
Мечислав Николаевич с удовольствием выпил стакан до дна, с полчаса полюбовался на море, потом протянул руку к газете.
«Августейшей Покровительнице российского общества Красного Креста Ея Величеству Государыне Императрице Марии Фёдоровне, по докладу Ея Величеству исправляющим обязанности председателя исполнительной комиссии главного управления общества Красного Креста о плодотворной деятельности березновского (Черниговской губернии) городского головы А. М. Бураго на пользу наших больных и раненых воинов, благоугодно было приказать»… Глаза у сыщика сами собой закрылись и газета выпала из рук.
Проснулся он от голосов. Разговаривали двое. Кунцевич не видел говоривших, впрочем, они его тоже — их разделяла двухаршинная ограда террасы.
— Послушайте, вы же мне обещали! — плакался кто-то фальцетом.
— Обстоятельства доктор, потерпите! — ответил ему сочный баритон с мягким южным акцентом.
— Какие обстоятельства, сколько можно терпеть? Вы говорили, что я получу участок в начале июня! На дворе сентябрь, а вы опять просите подождать. Вот, что я вам скажу голубчик — ждать я более не намерен. Даю вам неделю сроку. Или через неделю мы подписываем купчую, или вы возвращаете мне всё, что я вам уплатил. В противном случае я сообщу куда следует. Кстати, недавно я узнал, что я не одинок в своём несчастье. Так вот, знайте: мы все сообщим, — и я, и Доминик Игнатьевич, и господин Осадчий, все. И если одному могут и не поверить, то нескольким поверят точно.
— Доктор!
— Всё, дискутировать на эту тему я более не намерен, уведомите меня как будете готовы заключать условие. За сим, разрешите откланяться!
С берега послышались торопливые шаги. Баритон с минуту постоял молча, а потом проговорил какую-то длинную фразу на непонятном языке, и тоже ушёл.
«Пора и мне собираться», — подумал Мечислав Николаевич и поднялся с лежака. Вдалеке он увидел тучную фигуру в белоснежном костюме.