Прибывшие офицеры опрашивали юнкеров. Старший курс говорил, что никакого цука нет. Конечно, они рот раскрыли на сладкий каравай цука, а он возьми да обломись. Младший курс говорил, что они слышали о цуке и выступают категорически против него.
Вечером вызвали и меня перед грозные очи начальника Главного штаба. Рядом сидел полковник из Главного управления военно-учебных заведений Военного министерства и старательно записывал по ходу нашего разговора.
— А что вы скажете, господин баронет? — спросил меня генерал Алексеев.
— Господин генерал, мне, собственно говоря, сказать нечего, — сказал я. — Был вызван в комитет «корнетов» училища и проинформировал их о том, что не позволю цукать моих юнкеров. Вот и всё.
— Так ли уж всё? — усмехнулся генерал. — А что за сабельный бой, о котором так заливается пресса?
— Никакого боя не было, — сказал я. — Просто мы были в фехтовальном зале, и кто-то из «корнетов» попросил меня показать, как я владею шашкой. Вот я и показал им пару приёмов.
— Почему вы их называете «корнетами»? — возмутился генерал.
— Я их так не называю, это они себя так называют, — сказал я.
— А как на это реагируют офицеры училища? — спросил генерал.
— Не знаю, господин генерал, — ответил я, — я второй день в училище и с офицерами пока не соприкасался.
— Понятно, — протянул генерал и стал ходить вдоль стола, заложив руки за спину. — А вот у меня такой вопрос. Что бы вы сделали, если бы вам поставили задачу вытравить неуставные взаимоотношения в армии?
Я не стал ломаться как барышня на выданье и сказал просто и по-военному:
— Первое. Сменить офицерский состав училища. В армии много прекрасных кавалеристов, не заражённых цуком. Втрое. Все юнкера должны получить письменное предостережение, что за попытку цука они будут исключены из училища и отправлены рядовыми в армейские части на срочную службу, начало которой будет отсчитываться со дня прибытия их в часть. Предостережение об исключении со службы за пропаганду цука должны получить все без исключения выпускники училища. Через три месяца вы не узнаете армию, господин генерал.
— Не слишком ли вы планетарно мыслите, господин фельдфебель? — сказал генерал.
— Никак нет, господин генерал, — сказал я. — Если мыслить масштабно, то кавалерийское училище нужно закрыть и перевести его за город, преобразовав в училище ракетных войск и артиллерии, или в бронетанковое училище. Вторая половина двадцатого века, а в центре столицы пахнет как на конюшне. Причём запах существенно зависит от качества поставляемого овса.
— А вы сами хотели бы учиться в бронетанковом училище? — спросил генерал.