Пока шло следствие, Милославского более года продержали в одиночной камере четвертого корпуса централа. После приговора, за несколько месяцев до расстрела, его перевели в камеру на двоих смертников — к террористу Дамзаеву.
Тем ранним утром, когда увели Милославского, Дамзаев еще спал. Проснувшись, поднялся с нар, по лучам солнца, ярко сквозь окошко освещавшим камеру, догадался, что время завтрака давно прошло. Однако, несмотря на чувство голода и спазмы в пустом желудке, не решился спросить о еде. Подойдя к умывальнику в углу камеры, зэк наполнил кружку водой, сделал несколько глотков. Тепловатая, со вкусом ржавчины жидкость чуть приглушила чувство голода. И тогда, сменяя его, на Дамзаева темной силой накатило чувство страха.
Он облизнул пересохшие губы, вытянув ноги, растянулся на нарах. Последние дни, в предчувствии развязки, они с Милославским, почти не переставая, разговаривали до темноты. Накануне вечером тот с упоением и подробностями рассказывал о своих сексуальных «подвигах», сегодня будет его черед откровениям. Но до вечера еще надо дотянуть, да и сокамерника куда-то увели.
Время словно остановилось. Милославский не появлялся, с завтраком тоже запаздывали. Подойдя к двери, он расслышал чьи-то шаги, неясный отзвук голосов. Дамзаев понял, что за стенами камеры что-то происходит. И куда пропал сокамерник? А может, высшая мера уже приведена в исполнение и его расстреляли?
Чувство страха усилилось. Дамзаев вновь лег на нары, судорожно подтянул ноги к животу. В сознании мелькнуло заслонившее небо пламя взрыва, он, словно это случилось вчера, увидел покореженный горящий автобус, из которого слышались людские крики. Ужас от содеянного словно жесткой петлей сдавил горло террориста; покрывшись холодным потом, он часто задышал. Парализуя сознание и волю, сдавило сердце.
Более всего запомнился надувной детский шар желтого цвета, мелькнувший перед глазами. Большой шар, зажатый в окровавленной ладошке лежащей на асфальте девочки….
Внезапно он ощутил прилив жара, в висках застучало, перед глазами возникла красная пелена. Чувство страха сменилось ощущением смерти. Издав хриплый звериный стон, зэк потерял сознание.
Очнулся Дамзаев от резкого запаха нашатыря. Едва открыл глаза, как увидел прямо перед собой лицо тюремного врача Пирожкова.
— Похоже на гипертонический криз. — Стоявший рядом с Пирожковым фельдшер ослабил манжету на левом плече. — Сейчас 190 на 120, с утра могло быть и повыше.
— Дай ему таблетку капотена, проколи магнезией с папаверином, налей валерьянки. В медчасть переводить не будем, пусть отлеживается в камере, — распорядился Пирожков.