«С высоты десяти метров? На стальную сетку? Без медицинской помощи?»
Хаберланд приветливо улыбнулся:
— Постепенно вы начинаете задавать правильные вопросы. Видите, я же вам сказал, что вы сами найдете все ответы.
«Вы когда-нибудь слышали историю, а потом жалели, что узнали, чем она закончилась?»
Неожиданно Марку захотелось сорвать со своей кожи иллюзорную паутину. Пыльные нити, которые покрывали не только его тело, но и сознание и скрывали правду, которую он хотел выяснить. Правду, которая концентрировалась в одном-единственном вопросе:
— Я существую?
Хаберланд снова улыбнулся и сложил руки в замок. Затем, когда в камине упало полено, подняв вверх сноп золотистых искр, он наконец сказал:
— Да. Несомненно. А вот в случае Бенни мне пришлось импровизировать. Я реконструировал его жизнь по разговорам, которые вы вели с вашим братом в последние часы, и кое-что может быть искажено. Но все, что я рассказал вам о вас, действительно с вами произошло. Вы реальный человек.
Он сделал паузу, потом тихо добавил:
— А я нет.
В комнату ворвался ледяной воздух, как вчера, когда Бенни вышел на веранду покурить.
Марк подумал о брате, и на глаза у него навернулись слезы.
— Знаете, что рассказывают о последних секундах перед смертью? — спросил Хаберланд и потер рубцы на запястьях.
Марк кивнул.
— Говорят, перед глазами проносится вся жизнь или, по крайней мере, ее фрагменты. События, которые навсегда оставили отпечаток на психике умирающего. Сданный экзамен, свадьба, рождение ребенка, но также и негативные моменты…
Он умолк.
«Например, несчастный случай?»
— Конечно, еще никто оттуда не вернулся, но многие люди, которых реанимировали, рассказывали, что во время своей клинической смерти говорили с людьми, которые много для них значили, — продолжил Хаберланд.
«Как Сандра, Константин, Бенни и…»
Профессор кивнул, словно прочитал мысли Марка.
— Ученые выяснили, что эти последние моменты и яркий свет, к которому якобы все движутся, не что иное, как биохимическое нарушение нашего отмирающего мозга.
Огонь вспыхнул еще ярче, ослепив Марка. Все вокруг становилось одновременно отчетливым и прозрачным.
— Кто вы? — спросил он.
— Я всего лишь воспоминание.
Профессор поднялся из кресла, и Марк внезапно избавился от свинцовой тяжести, которая все это время удерживала его на диване. Он легко смог встать.
— Пойдем, Тарзан. — Хаберланд снял старую шерстяную куртку с напольной вешалки и наклонился к своему псу. Тот лениво поднял морду, потянулся и вылез из своей ротанговой корзины у окна.
Марк посмотрел сначала на огонь, потом на врача, который потрепал пса по голове.