— Вы с ума сошли? — раздался чей-то вопль. Другой возмущенный комментарий потонул в коллективном вскрике толпы.
Марк как раз подтянулся на алюминиевой лестнице, когда услышал за спиной удар о кафель.
Лишь выбравшись из бассейна, он обернулся.
Разбитый телефон Юлии лежал на том месте, где он стоял несколько секунд назад.
— Говнюк! — крикнула она ему сверху. — Теперь я боюсь не только жизни, но и смерти.
Марк кивнул Юлии, которая показала ему средний палец. Содрогаясь от всхлипываний, она села на доску. Двое санитаров-спасателей уже спешили к ней наверх.
— А поешь ты хреново! — рыдая, прокричала она ему.
Марк не смог сдержать улыбку и вытер слезу.
— Цель оправдывает средства, — ответил он.
Он пробирался через бурю вспышек журналистов-гиен, пытаясь избежать встречи с женщиной в черном тренче, но она встала у него на пути. Марк ожидал услышать тираду упреков и удивился деловому взгляду, которым она его одарила.
— Меня зовут Леана Шмидт, — официально представилась она, словно на собеседовании, и протянула ему руку. Длинные каштановые волосы были так туго схвачены на затылке, что казалось, кто-то тянет ее сзади за хвост.
Марк помедлил и снова потрогал повязку на затылке.
— Вы не хотите сначала позаботиться о Юлии?
Он посмотрел на вышку.
— Я здесь не поэтому, — сказала женщина.
Их взгляды встретились.
— Тогда о чем пойдет речь?
— О вашем брате. Позавчера Беньямина выпустили из психиатрической клиники.
Черный блестящий «майбах», припаркованный в конце узкого переулка, казался в этой местности чужеродным предметом, и не только из-за своих грандиозных размеров. Обычно такие линкоры разъезжали по правительственному округу, а не по району с самым высоким уровнем преступности в столице.
Марк оставил стоять незнакомую женщину, которая хотела поговорить с ним о его брате, и постарался уйти отсюда как можно скорее. Прежде всего потому, что у него было по горло проблем и без новостей о Бенни, но также ему необходимо было отдалиться от этого унылого места. К тому же на улице с каждой минутой становилось все холоднее.
Он поднял воротник кожаной куртки и потер уши. Они были самой уязвимой для холода частью его тела и реагировали на мороз тянущей болью, которая быстро распространится на виски, если он вскоре не окажется в тепле.
Марк как раз раздумывал, не перейти ли ему на другую сторону улицы, чтобы направиться к метро, когда услышал за спиной хруст широких шин. Водитель дважды подал световой сигнал, свет галогенных фар отразился в мокрой мостовой. Марк остался на своей стороне тротуара и прибавил шаг. Если работа на улице его чему и научила, так это тому, что в Берлине лучше как можно дольше не реагировать на незнакомцев.