Леонид Ильич!
Прошу обратить внимание. В данный момент устроить суд как это, говорят, проектируется — над внуком Литвинова и др. — это значит дать новую пищу нашим врагам. Они уже отсидели. На этот раз ограничиться предупреждением — было бы разумнее.
А. Микоян
13/IХ
А ниже, рукой Брежнева: «Ознакомить членов Политбюро», — и подписи членов. Не слабо. И, хоть суд все же состоялся, Литвинова и еще двоих из пяти подсудимых отправили не в лагерь, а в ссылку, хотя ссылка и не предусматривалась по этой статье.
Таких документов многие тысячи — тысячи часов работы. И даже если бы мы ничего больше не сделали, ничего не добились, то хотя бы отнимали силы у машины власти, отрывали время от мировой революции. Но ведь такой исключительный интерес к нашей деятельности со стороны властей был отнюдь не паранойей. Они-то отлично понимали, насколько опасен для них сам факт нашего существования, поскольку отнюдь не заблуждались насчет народной любви к своему режиму. В условиях тоталитарной системы даже один инакомыслящий опасен, особенно если эта система провозгласила себя совершенной. Не может быть недовольных в социалистическом раю: согласно марксистской идеологии, им неоткуда взяться, тем более через пятьдесят лет после революции.
В этом заключалась основная дилемма коммунистической власти: с одной стороны, число недовольных, инакомыслящих, а уж тем более открытых противников режима должно было, по крайней мере, сокращаться в ходе «построения социализма», и, стало быть, увеличивать репрессии было больше не в их интересах; с другой — оставлять безнаказанно действовать политических противников при довольно широком народном недовольстве было просто опасно. Отсюда их тактика снижения числа политзаключенных при одновременном усилении давления на инакомыслящих: их задачей было духовно сломать, «идейно обезвредить», позднее — даже выслать из страны, но не посадить. Это замысловато именовалось у них «профилактической работой по предупреждению преступлений».
Таким образом, число политзаключенных само по себе не отражало настроений в стране, но было лишь мерилом человеческой стойкости: сломавшихся, как правило, не сажали. Учитывая это обстоятельство, нас было отнюдь не так мало. Как следует из уже цитировавшегося выше доклада Андропова в ЦК в декабре 1975 года, число осужденных только за антисоветскую агитацию и пропаганду с 1958 по 1967 год составляло 3448 человек, а с 1967-го по 1975-й — 1583 человека. Из последующих сообщений КГБ в ЦК следует, что, несмотря на все усилия и «профилактические меры», этот уровень существенно снизить не удалось: за период 1977–1987 гг. было осуждено 905 человек (цифр за 1976 год найти не удалось). И это только те, кого режим был вынужден открыто признать своими политическими противниками, не включая посаженных в психушки, высланных за границу, осужденных за попытку нелегального перехода границы, измену родине или осужденных по «религиозным» и сфабрикованным уголовным делам. О них мы просто ничего не знаем.