С учётом случившегося, император объявил в столице военное положение, возложил на генерала Куропаткина её оборону, а сам, возглавив Балтийскую эскадру, вышел в море, чтобы встретиться с врагом лицом к лицу.
В общем, совет в шоке. Никаких тебе рассмотрений вопросов внутренней и внешней политики в чрезвычайных обстоятельствах. Никаких совещаний и прений. Государь довёл обстановку, представил доказательства, потом нарезал задач министрам, а сам впереди на белом коне, то есть на броненосце понёсся навстречу врагу. Такая вот имиджмейкерская задумка по формированию у народа образа царя воина и защитника.
Когда эта информация дошла до столичных обывателей, то Петербург взорвался. Начались стихийные погромы всего, что на вывесках имело иностранные буквы. Досталось, само собой разумеется, и евреям. Куда же без них. Полыхнуло сильно, но длилось не долго. Силы полиции и выделенные войска довольно быстро навели порядок. Всё-таки военное положение – это не шутка.
Тем более в Государственном совете вместе с пакетом норм в «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных», ужесточающих ответственность за революционную деятельность, рассматривалось и новое «Положение о военно-полевых судах».
Данный проект предусматривал ускорение судопроизводства по делам о гражданских лицах и военнослужащих, обвиняемых в разбое, убийствах, грабеже, нападениях на военных, полицейских и должностных лиц и в других тяжких преступлениях до сорока восьми часов, в тех случаях, когда за очевидностью преступления нет необходимости в дополнительном расследовании.
То есть захваченных на месте совершения тяжкого преступления, виновность которых очевидна, судил военно-полевой суд, состоящий из председателя и четырёх членов суда, назначаемых из строевых офицеров начальником местного гарнизона. Предварительное следствие не проводилось, вместо него использовались материалы охранного отделения или жандармского управления.
Приговор должен был выноситься не позже чем через сорок восемь часов и в течение двадцати четырёх часов приводиться в исполнение по распоряжению начальника гарнизона. Приговор, как правило, один. Для военнослужащих – расстрел, для гражданских лиц – повешенье.
Данные нормы ещё не были приняты, но кто его знает, что решит Госсовет в такое время. Возьмёт и примет эти нормы и положение перед угрозой внешнего вторжения и внутренней опасности. Да и перед государем, который стал таким неузнаваемо жёстким, прогнуться надо бы.
Так что порядок в столице навели быстро, но я был бы не я, если бы не воспользовался таким моментом. То, что погромы начнутся, когда народ узнает о случившемся, можно было предугадать со стопроцентной вероятностью. Поэтому, когда по приказу Николая прибыл со своими бойцами в Зимний, то сразу же попросил Кошко организовать мне встречу с кем-нибудь из сыскной части, кто знает всю подноготную криминального мира Санкт-Петербурга. Аркадий Францевич подозрительно посмотрел на меня, но просьбу выполнил.