Я молча прошла в соседнюю комнату. И тут же всё поняла. Кроме одного: что, ифит меня сожги, в последнее время творится с моей головой?! У окна стоял стол. Письменный. С двумя тумбами и полированной столешницей. Детский. Моё тупоголовое Высочество за него не влезет при всем желании. Правильно. Как заказывали. Что было сказано торговцу? «Мне нужна детская кровать и стол». Нужны — получайте. Я глухо выругалась.
— Вам не нравится? — огорчилась неслышно подошедшая Оли.
— Нравится, — я взяла себя в руки и даже постаралась улыбнуться: в конце концов, приблуда не виновата, что у неё тупая учительница.
— А чего тогда ругаетесь?
— Подумала, что надо было и себе стол купить — за партой не очень удобно. Но это не страшно: в другой раз.
— А, — успокоилась мелкая. — Я велела духам для вас чай принести. Будете?
— Буду, — усмехнулась я. — Куда ж деться?
— С булкой! — обрадовалась Оли, сунув мне в руку липкое и жирное изделие Нисы.
— С булкой, — сдалась я, хоть и не особо любила сладкую выпечку.
Минуту спустя я поняла, что ненавижу сладкую выпечку и в особенности медовые булки. Вам приходилось есть сочащуюся жиром вязкую массу, которая на вкус при этом была бы приторно сладкой, да ещё и липла к зубам качественнее, чем самый лучший клей? А мне пришлось. И называлось это непотребство «медовая булка». Немедленно выплюнуть отвратительную субстанцию прямо на ковер мне помешали только намертво слипшиеся челюсти.
— Вкуснятина, да? — улыбнулась Оли.
«И как она умудряется есть эту гадость и при этом болтать?» — невольно удивилась я.
— У нас в посёлке их только на День пришествия пекут, — продолжала мелкая, не замечая, что её горе-наставница онемела. — Да вы ешьте, не стесняйтесь. Там в пакете ещё две штуки, мне столько не съесть — лопну.
«Мне и того, что в зубах, не съесть — сдохну!» — рявкнула я, к сожалению, лишь мысленно.
А приблуда заливалась певчей птицей, рассказывая, какие прекрасные эти ифитовы булки. Наконец, она сообразила, что не слышит ответа.
— Ну что же вы рот-то так набили? — округлила глаза она. — Вкусно, конечно, но ведь и подавиться можно. Да и некрасиво это. Вона, чайком запейте.
Перед носом появилась исходящая ароматным паром кружка.
— Пейте.
«Как?!» — беззвучно возопило моё оскорблённое Высочество и внезапно от возмущения сумело расцепить зубы.
Взгляд метнулся по сторонам в поисках, куда бы выплюнуть то, что ещё не успело продвинуться дальше горла. Но тут мне стало стыдно: Оли так радуется, угостив моё неблагодарное Высочество своим любимым блюдом, а я… Сделав над собой титаническое усилие, помянув Безымянную и всех ифитов Бездны, я проглотила мерзкую субстанцию и поспешно схватила кружку, желая смыть с языка отвратительный привкус. И чуть не выругалась вслух. Чай был сладким. Нет, не так. Это был мёд, слегка разведённый чаем. Мало того! По поверхности противной жидкости плавал не до конца растаявший кусок масла!