Начались погромы, подонки общества с явным удовольствием принялись за грабежи. Тысячи ни в чем не повинных людей подвергались гнусным надругательствам, а полиция делала вид, что ничего не замечает, благословляя тем самым погромы.
В начале ноября печать сообщила, что царь принял из рук главы «Союза русского народа» д-ра А. И. Дубровина знак почетного члена этой организации. А вскоре просочились сообщения о том, что этого печально известного д-ра Дубровина в свое время представил царю не кто иной, как Великий князь Николай Николаевич.
Вызывал удивление даже не сам факт возникновения ультраправых организаций и нарушения ими общественного порядка и спокойствия. В конце концов, они – сопутствующее явление повсюду, где происходят революции и социальные сдвиги. Важно было другое: то, что сам Николай II стал официальным покровителем дубровинской организации. Именно это привело меня к окончательному и неотвратимому выводу о том, что во имя спасения России, во имя ее будущего правящая монархия должна быть устранена.
Однако к концу декабря власти пришли в себя после замешательства, и жизнь, казалось, снова пошла по «дооктябрьской» колее. Волнения в войсках, возвращающихся из Сибири после катастрофической войны с Японией, были подавлены убежденными сторонниками железной дисциплины генералами Меллером-Закомельским и Ренненкампфом.
Руководителей Санкт-Петербургского Совета рабочих депутатов, которые явно переоценили свое влияние и свою популярность, арестовали, судили и сослали в Сибирь (откуда они вскоре бежали за границу). Восстание в Москве, организованное в декабре социалистами-революционерами и социал-демократами в районе Пресни, было подавлено войсками местного гарнизона и отрядом драгун, присланным из Санкт-Петербурга.
По всей стране безумствовали мерзавцы Дубровина (получившие известность как «черные сотни») и даже в Санкт-Петербурге опасались возможности погромов среди интеллигенции.
По городу шныряли полицейские, время от времени производя аресты «ненадежных» рабочих, студентов, представителей интеллигенции. Свободная печать, родившаяся после опубликования манифеста, стала терять почву под ногами, однако, хоть и с трудом, но все же еще продолжала существовать. Полиция разгоняла митинги и собрания, которые, несмотря ни на что, все равно проводились.
По городам и сельским районам, а также в армии прокатилась волна революционных волнений. В районах с нерусским населением, особенно в Финляндии, прибалтийских губерниях и в Польше, резко усилились антирусские настроения. По всей стране были разосланы карательные экспедиции. Крестьянские беспорядки были жестоко подавлены. В городах происходили столкновения с солдатами и стачки. Особой ожесточенностью отличались еврейские погромы, организованные все тем же пресловутым «Союзом русского народа».