Гроб был высок — по грудь Хэйт, гнома так и вовсе на цыпочки вставала, чтобы заглянуть внутрь. И едва ли не все пространство, кроме того, что отводилось на скелет, до уровня пола было занято драгоценностями. Устали выгребать.
По отмашке Кена камни раскладывали по кучкам: сапфиры к сапфирам, изумруды к изумрудам, рубины к рубинам, аметисты к аметистам, золотистые топазы — к таким же топазам. Алмазы тоже нашлись, в количестве четырех штук. И — на самом дне — один простой булыжник.
Маська чрезвычайно оживилась при виде невзрачного округлого серого камня, стребовала его себе «на опыты». Хэйт живо вспомнился символ Балеона, с которым в свое время мелкая проделывала… всякое. С плевками и скоблением стены секирой. В этот раз гнома всего лишь долго пялилась на камень, мотала головой, как бы отказываясь признавать то, что она в булыжнике углядела, снова пялилась…
— Ничего, — в конце концов гномка опустила руки, в прямом и переносном смысле. — Суть вещей его не определяет. Глаза — видят, пальцы — щупают, если на ногу уронить…
Не размениваясь на пустословие, Мася разжала пальцы, и камень, ударившись о ее сапог, укатился в темень.
— На ногу уронить — не больно, но ощутимо, — вздохнула малая, тогда как Рэй уже скользнул из светлой зоны, чтобы почти сразу же вернуться с булыжником в руке.
— Хренота, — глубокомысленно изрекла Барби.
— Не разбрасывайся ценными вещами, — пожурил гномку Рэй.
— Соглашусь с тобой, — кивнул в сторону убийцы лучник. — На фоне баснословного богатства в минералах этот камушек единственный выделяющийся.
— Будем считать, что один знак мы нашли, — без тени оптимизма проговорила Хэйт. — Осталось выяснить, в какую… дырку нам его запихивать.
— Я бы вот его не списывал со счетов, — сказал Монк.
Монах стоял у гроба, очищенного от драгоценностей, но скелет из каких-то малопонятных для Хэйт побуждений положили на дно, и даже тряпку старую под него подложили.
«Наверное, чтобы не замерз, на холодном-то вредно лежать. Даже если ты — набор косточек и пролежал на камушках незнамо сколько лет», — адептка перегнулась через край последнего пристанища желтоватых костей.
Монк молча протянул руку ладонью вверх, Рэй так же молча переложил в эту ладонь булыжник. Затем монах склонился над усопшим, приподнял правую руку мертвеца и сбоку, осторожно вложил в скрюченные фаланги пальцев камень, невидимый для гномьей сути вещей.
И камень — засветился ровным белым светом.
— Кисти лежали по-разному, — не дожидаясь вопросов, скромно пояснил монах.
Булыжник был не единственным, что изменилось: каждый из углов последнего пристанища неизвестного легонько засветился.