В час дня 31 августа в комнате старшего учителя школы в Оппельне затрещал звонок полевого телефона. Гейдрих позвонил своему заместителю обергруппенфюреру Генриху Мюллеру, сообщил ему, что проведение операции «Консервы» назначено на 20.00 и что об этом необходимо немедленно сообщить Нойжоксу в Глейвице.
Заверив Гейдриха, что для операции все подготовлено, Мюллер вызвал ординарца и осведомился, обедали ли заключенные. Тот доложил, что заключенным выдали суп и хлеб. Мюллер приказал выдать дополнительно каждому по кружке пива и по порции консервированного мяса (возможно, это совпадение не было случайным). После этого Мюллер попросил, чтобы к нему немедленно явился доктор Штрасбургер, врач СС, приданный отряду.
Лотта Ротемунд была совершенно права, сделав вывод, что мужчины в наручниках и в польской военной форме, которых она видела в здании школы в Оппельне, были вовсе не поляками, а немцами.
Их было тринадцать. До 15 августа они находились в концентрационном лагере у Ораниенбурга. Все они в свое время были осуждены к смертной казни за убийства, но затем получили отсрочку. Теперь же они должны были стать жертвами иного рода смертных приговоров. Им было известно от охраны только то, что они вскоре будут участвовать в «учениях», которые, в случае успешного проведения, принесут им помилование. Отощавшие, уже радовавшиеся тому, что избавились от ужасных условий, они не слишком задумывались над характером «учений».
В 4 часа после полудня 31 августа первый из заключенных был переведен из классной комнаты, в которой прежде фрейлейн Ротемунд занималась с детьми, в основной школьный зал. С него сняли наручники и подвели к столу, за которым стоял мужчина маленького роста, в очках, в белом халате, со шприцем в руках. Это был гаупт-штурмфюрер СС доктор Штрасбургер.
«Снять рубашку! Засучить рукав!» — приказал эсэсовский охранник.
«Заключенный может не снимать рубашку, — сказал доктор. — Нужно только закатать рукав».
Заключенный сделал то, что от него требовалось. В руку вонзилась игла шприца, и, когда рукав польской военной куртки был снова натянут на руку, охранник скомандовал: «Вольно!»
Заключенный повернулся к выходу, сделал два шага и рухнул на пол.
Штрасбургер повернулся к Генриху Мюллеру, наблюдавшему за процедурой из угла комнаты. «Он будет в бессознательном состоянии в течение пяти часов, — объяснил доктор. — Этого времени вполне достаточно, чтобы эсэсовцы могли выполнить свою задачу».
Мюллер приказал охране поднять заключенного с пола, уложить его в кузов грузовика и прислать следующего.