— И все же. Я бы хотела, чтобы ты…
— Чтобы я — что?
— Чтобы ты попробовал выяснить… что произошло. Частным образом, так сказать.
— Вот здрасьте! Давеча Петюня меня обольщал, теперь ты!
— Неудивительно! Если кому-то это по силам, то только тебе. Ты парень с головой, здесь знаешь всех и вся. И вообще…
— Послушай, Мамочка, — с некоторым раздражением произнес Хлебосолов. — Раз уж мы беседуем серьезно и откровенно, скажу тебе прямо: самым правильным в этом деле было бы заявить органам, что обе убитые имеют отношение к твоей фирме…
— К нашей.
— К твоей. Я здесь наемный охранник. Следствие ведь никак не увязывает две смерти в одно целое, а знай они это, может, уже нашли бы преступника.
— Ты же понимаешь, что это совершенно невозможно!
— Отчего же? Да, придется на какое-то время прикрыть контору, лечь на дно. Это ударит по карману, но разве святое дело правосудия не стоит того? Тебе лично ничего не грозит: девочки заявят, что работали без руководителя, значит, за сводничество никого не привлекут, а сама проституция не является уголовным преступлением…
— Ты же не серьезно все это предлагаешь?
— Абсолютно серьезно. Это более разумно, чем устраивать частный сыск. А то ты хочешь избежать неприятностей для себя лично, так сказать, и капитал приобрести и невинность соблюсти. А с чего ты решила, что у меня что-то получится? Я филолог. Фи-ло-лог, а не юрист. Ладно Петя: "пепел Клааса стучит в его сердце", он горит жаждой мести. Но ты-то умная, опытная женщина! Ты ведь отлично понимаешь, что не надо заниматься самодеятельностью, а следует поступить так, как я сказал.
— Тогда от "Услады" мокрого места не останется, — перебирая бумажки на столе и не поднимая глаз, проговорила Мамочка.
— Да ну, со временем все утрясется. И в конце концов, пес с ней! Речь ведь идет об убийствах! И куда ты скроешься от своего собственного вопроса: кто следующий?
— Может быть, я ошибаюсь… — не очень уверенно произнесла Мамочка.
— И такое может быть, — пожал плечами Хлебосолов.
— Если бы была уверена, что закрой я "Усладу" и обратись в милицию, они найдут убийцу или убийц, я бы ни минуты не колебалась. Но я почему-то не верю, что они могут это сделать. Нет, очень сомнительно…
— Смотри, тебе решать…
— Спасибо, Кирюша, упокоил пожилую женщину! Спасибо!
— Брось, ты же не рассчитывала всерьез, что я примирю тебя с твоей совестью.
— Совесть здесь ни при чем. Если бы с точки зрения здравого смысла…
— Это понятно, — примирительно кивнул Хлебосолов.
Зазвонил телефон.
— Да, — подняла трубочку Мамочка. — Слушаю… Да-да! — Лицо ее ожило. — Мулатка? Но она не сильно светлая?.. Так… Понимаю. А черты лица у нее… — негроидные?.. Да? Вот как… Ага… Понимаю… Где жить? Ну, это мы обсудим… Конечно, конечно…