Прибежавшая на шум рассерженная Катерина Михайловна потребовала отключить игрушку, но не тут-то было. Коля тыкал во все кнопки, а проклятый аппарат если и замолкал, то на несколько секунд, а потом начинал сигналить заново. Наконец воспитательница выхватила мобильник из рук парня, но от волнения и злости нажала на «Yes» вместо «No», и из трубки на всю комнату отчетливо разнесся бас Колиного папы, на чем свет стоит ругавшего Колину маму за то, что она так долго не отвечала на его звонки.
Тихий час, конечно, сразу закончился. Какой там сон, если все тринадцать человек хохочут в голос, и даже суровая Катерина Михайловна держится за бока и вытирает навернувшиеся на глаза слезы.
Вечером сотовый благополучно вернули хозяйке, которая даже не заметила его отсутствия, думая, что телефон со вчерашнего дня спокойно лежит в ее сумочке. Колина мама была домохозяйкой, и кроме мужа на мобильный ей почти никто не звонил.
Вся эта история так развеселила Машку, что она долго в ярких красках описывала ее Лере. Та сидела, внимательно слушая дочку, боясь спугнуть ее хорошее, радостное настроение, и понимающе кивала головой. Наконец, когда девочка закончила свой рассказ, Лера решилась и осторожно спросила:
— Машуня, ведь тебе уже нравится в садике? Смотри, ты привыкла, тебе весело, ты смеешься. Так?
— Не так. — Машка сразу помрачнела, насупила светлые, круглые бровки. — Я все равно не хочу туда ходить.
— Но почему? — допытывалась Лера. — Из-за Катерины Михайловны? Видишь, она не такая уж строгая, просто вас много и ей приходится нелегко…
— Не из-за нее, — перебила Машка. — Из-за Вовки Звончука.
— Господи, — опешила от такого перехода Лера. — Ну, а он-то чем виноват?
— Ага, чем! — запальчиво проговорила девочка. — А что он лезет? То за косу дернет, то ножку подставит. А сегодня… — Машка округлила глаза и произнесла страшным шепотом: — Сегодня вообще полез целоваться! Представляешь?
— А ты что? — машинально поинтересовалась Лера.
— Я? — зловещим голосом переспросила Машка. — Я ему врезала так, что он отлетел. Будет теперь знать!
Лера в изумлении смотрела на дочь. И ее она всю жизнь считала робкой, домашней, не приспособленной к коллективу и не умеющей за себя постоять? Или любого, даже самого мягкого человека можно вывести из себя и заставить действовать жестко и решительно?
Машка тем временем, выпустив пар, слегка успокоилась, заметила Лерино смущение и проговорила виновато:
— Я плохо сделала, да? Ты бы так не поступила?
Лера вспомнила сцену в кабинете у заведующего и невольно улыбнулась:
— Ты молодец. Я поступила бы точно так же. Одно дело дергать за косички и подставлять ножки, но приставать с поцелуями — это уж слишком!