Народу было немного, все больше старухи, одетые в темное, с темными же платками на головах. Однако между ними Лера заметила и нескольких женщин помоложе.
Отчего-то она почувствовала себя неловко и скованно. Женщины привычно молились, подпевая священнику и размашисто осеняя себя крестом. Лере вдруг стало казаться, что некоторые из них тайком косятся в ее сторону, словно неведомым образом угадав, как давно она не бывала в храме.
Она потихоньку отдалилась от толпы, отошла в угол, встала перед иконой Богоматери, перекрестилась, сначала несмело, потом уверенней, еще и еще.
Сразу будто что-то отпустило внутри, глаза наполнились слезами, губы сами зашептали слова молитвы, вовсе, оказывается, не позабытые, а такие привычные, будто лишь вчера она произносила их, стоя здесь, под сводчатым куполом в озарении лампад.
— Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с тобою; благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших…
Она давно позабыла о своем смущении, вообще о том, что находится среди людей и они могут видеть ее залитое слезами лицо. Время будто остановилось, и она не знала, сколько уже стоит вот так, неотрывно глядя в мудрые, всепрощающие глаза Богоматери, каясь в своем грехе и вымаливая жизнь для Андрея.
Позади кто-то негромко кашлянул. Лера вздрогнула, обернулась и увидела Наталью. Та стояла совсем близко за ее спиной и смотрела на нее пристально и безо всякого удивления, будто их встреча здесь была абсолютно закономерна и естественна. В черном платке, надвинутом на самый лоб, и в черном длинном пальто она сейчас более чем когда-либо походила на монахиню. Лицо без грамма косметики было строгим и одновременно вдохновенным.
— Здравствуй, — вполголоса поздоровалась она с Лерой.
— Здравствуй.
— Я тебя давно заметила, как только вошла. Полегчало?
Лера неопределенно пожала плечами. От молитвы тяжесть греха, давившая на нее, немного уменьшилась, но тоска по Андрею осталась неизменной.
— Душно здесь. — Наталья чуть ослабила туго стянутые концы платка. — Служба уже кончается, давай выйдем.
Они вышли на улицу, несколько мгновений постояли молча.
— Торопишься? — спросила Наталья, заметив, что Лера пару раз взглянула на часы.
Дома ждала Машка. Теперь Лера не боялась оставлять ее одну на пару часов, и Машка неожиданно не только не противилась этому, но была даже рада самостоятельному времяпрепровождению. В ожидании матери она с удовольствием занималась стряпней, и возвратившейся Лере частенько приходилось тайком отправлять в помойку Машкино кулинарное творчество.