Первый курс учебы в колледже ошеломил меня. Все казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Мы собирались в лектории в 8.00 утра; потом приходил профессор, который объявлял, что еще слишком рано для начала занятий, и переносил лекцию на один час. «Ого! – думал я. – Это место как будто создано для меня!» Но я ошибался. Это означало, что занятия будут начинаться в 8.00 четыре раза в неделю из пяти. Хуже того – тот самый «добрый профессор» оказался настоящим садистом.
Заключительные два года в старших классах, когда мне приходилось являться в школу к 7.15 и чувствовать себя измученным вскоре после полудня, плохо подготовили меня к обучению в одной из самых сложных инженерных школ в мире.
Профессор, любивший попозже начинать занятия, был моим преподавателем по математическому анализу. Увы, я провалил интегральное и дифференциальное вычисление в старших классах, потому что эти занятия проводились во второй половине дня, когда я уже плохо соображал. Теперь мой провал повторился в колледже. Крайняя усталость, которую я испытывал из-за раннего пробуждения, заводила мой мозг в тупик, как только он включался. Когда я устаю, то ничего не могу вспомнить правильно.
После паршивого первого семестра я отправился на великолепные рождественские каникулы, двухнедельный вариант летних школьных каникул, который полагается всем, независимо от успеваемости. Примерно тогда до меня дошло, что многие частные университеты – это коммерческие организации, а не просто замечательные учреждения для высшего образования. Позже я узнал, что всех отправляют на каникулы независимо от успеваемости, чтобы деньги за обучение продолжали поступать в колледж.
Мой второй семестр стал полной катастрофой. Друзья даже приходили в мою спальню в студенческом общежитии и пытались разбудить меня перед занятиями. Они знали, что я достаточно умен и способен осилить ученую премудрость, но не понимали, что я просто не могу нормально функционировать рано утром.
Все это происходило на фоне экономического спада 1991–1992 года. Я подал заявление в студенческое товарищество, где обнаружил, что мужчины в возрасте 30 лет и старше с учеными степенями инженеров-электриков продолжают жить в общежитии из-за безработицы. Это был первый намек на то, что, возможно, овчинка не стоит выделки. Мои подозрения подтвердились, когда один из этих «дипломированных инженеров» не смог собрать электрическую розетку и мне пришлось сделать это за него. Я надеялся, что через четыре года сумею собирать и проектировать радиотехнику и электронные приборы, а этот идиот не мог сделать то, что электрик должен усвоить в первый день обучения. Поэтому я начал подозревать, что такое высшее образование бесполезно.