Ницше написал множество музыкальных композиций и песен, получивших высокую оценку таких великих музыкантов, как Вагнер и Лист. Виртуозные импровизации «молодого льва» с наслаждением слушали в семье Вагнеров, а Карл Герсдорф считал, что «даже Бетховен не смог бы импровизировать более захватывающим образом» (двусмысленность этой фразы состояла в констатации способности Ницше реализовать волшебную грезу Давидсбюндлеров — «захватывающим образом» срастить слово и музыку, совместить свободу философского слова и музыкального полета).
Секрет лирики — музыка, музыкальность мысли, бессознательное постижение поэтом смысла и сущности мировой жизни. Лирика символична, главный символ лирики — сам поэт. Беря символом самого себя, поэт «то, что колеблется в зыбком явлении, закрепляет устойчивыми мыслями». Музыкальное настроение поэта разряжается символическим рядом образов и понятий, словесными фигурациями на музыкальную тему.
Когда Архилох, первый лирик греков, высказывает дочерям Ликамба свою безумствующую любовь и вместе с тем свое презрение, то это не его страсть пляшет перед нами в оргиастическом похмелье: мы видим Диониса и менад; мы видим опьяненного мечтателя Архилоха; он упал, охваченный сном, как его описывает нам Еврипид в «Вакханках», сном на высокой горной луговине, под полуденным солнцем — и вот подступает к нему Аполлон и прикасается к нему лавром. Тогда дионисиевско-музыкальное очарование спящего мечет вокруг себя как бы искры образов, лирические стихи, которые в своем высшем развитии называются трагедиями и драматическими дифирамбами.
Музыкальность для Ницше эквивалентна самой сущности мировой воли, мировой жизни, мировой красоты, которые жаждут «бытия в звуках». Музыка есть высшее выражение дионисийского духа, аффективного постижения жизни. В музыке находит свое выражение сила страстей, чувство возрастающей мощи и полноты. Опьянение творчеством наиболее полное свое выражение обретает в музыке, особенно в музыке кумиров — Бетховена, Генделя, Моцарта, Палестрины…
Ницше убегал в музыку всякий раз, когда испытывал страх перед собственными мыслями, бушующими внутри стихиями или когда впадал в дурное расположение духа. Музыка была его спасением, позволяла овладеть собой, вытеснить одни страсти другими.
Я говорю еще одно слово для самых избранных ушей: чего я, в сущности, требую от музыки? Чтобы она была ясной и глубокой, как октябрьский день после полудня.
Ф. Ницше — П. Гасту:
Музыка дает мне такие ощущения, о которых я и понятия не имел. Она освобождает меня от самого себя; мне кажется в такие минуты, что я откуда-то с вышины смотрю на самого себя, и «чувствую» себя в поднебесье. Я делаюсь сильнее, и регулярно после каждого музыкального вечера (я четыре раза слушал «Кармен») для меня наступает утро, полное бодрых настроений и всевозможных открытий. Удивительно прекрасное самочувствие. Такое ощущение, будто я выкупался в «более естественной» стихии. Для меня жизнь без музыки — просто ужас, мучение, изгнание.