Подобно другим духовидцам XIX века, Ницше предостерегал против исторического процесса нивелировки людей и «господства массы». Можно без натяжки сказать, что учение о сверхчеловеке, моральный эпатаж и элитаризм Ницше — реакция на социалистические и утопические доктрины, на «восстание бессильных». Гневные филиппики в адрес христианства во многом обусловлены ницшеанским пониманием роли идей Христа в становлении превратно понимаемых демократии и свободы. С идеями христианства Ницше связывал «размельчение» человека и нивелировку людей: «Так с неизбежностью образуется песок человечества: все очень одинаковые, очень маленькие, очень круглые, очень уживчивые, очень скучные».
Ницше считал формулу равенства опасной для жизни, которая, по его мнению, само неравенство, борьба и достижение всяких типов путем высшей дифференциации.
Хорошо все то, считал Ницше, что обособляет личность от массы. То, «что общее… имеет мало цены». Социализм для Апостола правдивости есть «продуманная до конца „тирания“ ничтожнейших и глупейших».
Ф. Ницше:
Парижская Коммуна, которая также в Германии имеет своих защитников и адвокатов, была, может быть, только легким несварением желудка по сравнению с тем, что еще будет.
Знаете ли вы более точный исторический прогноз? А вот и дешифровка причин, механизмов революционной бесовщины: «Не голод создает революции, а то, что народу во время еды приходит аппетит». Впрочем, Ницше оказался пророком не только в отношении того, «что еще будет» в странах, пошедших по пути революции, но и в отношении будущего пролетариата, не пораженного заразой: «Рабочие будут некогда жить так, как живет теперь буржуазия» («Человеческое, слишком человеческое»).
Киркегору, Ницше и Ле Бону принадлежат самые точные прогнозы относительно грядущего восторжествовавшей черни:
Общественность есть чудовищное нечто, абстрактная пустыня и пустота, которая есть всё и ничто.
Общественность не есть народ, поколение, эпоха, община, общество, какие-то определенные люди, ибо всё это является тем, что оно есть, лишь благодаря конкретности; ни один из тех, кто принадлежит к общественности, ни ангажирован всецело; несколько часов в день он, может быть, принадлежит общественности, именно — в часы, когда он есть ничто, ибо в часы, когда он есть нечто определенное, он не принадлежит ей.
…Масса оказывается бесплодной в той мере, в какой бесплодны воспитатели; она идет так же, как идет вождь впереди, живет так, как живет он, возвышается или портится так же, как возвышается или портится он…
Масса — это то, что чувствует себя, «как и весь мир», и, однако, не страдает от этого, а испытывает удовлетворение от чувства идентичности с другими.