Валера медленно подошел к Маше и взял за руку. Утомленные, они выбрались на берег. Шумно выдохнув, Маша легла на матрац и подставила солнцу спину. Валера, презрительно проигнорировав подстилку, лег прямо на песок рядом с Машей, подперев голову рукой и утопив ладонь в горячий песок.
- Жалко Игоря, - поделилась девушка заботой. - Он обожает такие мероприятия.
- Почему ты не взяла его с собой? - Втайне он радовался, что Маша не сделала этого.
- Мама не разрешила! - хохотнула Маша. Мама все больше нравилась Валере и кулинар хороший, и вообще дама с пониманием.
- Вы часто устраиваете семейные пикники?
- Когда папа был жив, часто. А потом... - Маша задумчиво смотрела вдаль, теряясь в памяти детства. - Папа был заядлый рыболов. Он брал палатку, и мы ехали на лиман с ночевкой. Однажды неделю жили дикарями...
- А потом?
- Потом... - Маша уронила голову на подушку. - Потом мы стали взрослыми, у каждого появилась своя компания.
Она прикрыла глаза, жмурясь от слепящего солнца.
- У тебя большая компания? - не без умысла спросил Валера.
- Наш курс был очень дружен, - сонно подтвердила Маша. - Многие уехали в другие города. Девочки вышли замуж.
"Что же случилось с тобой?" - хотелось спросить, но Валера промолчал, пропуская через пальцы тонкую струйку песка, и смотрел на Машу. От него не укрылась резкая перемена ее настроения.
Постепенно тонкие, отливающие голубизной веки перестали подрагивать, дыхание выровнялось, мышцы расслабились, Маша спала.
Валера спать не мог. Его не покидали мысли о девушке. Кто изломал ее душу? Кто заставил закрыться в себе, отказаться от единственно истинного счастья любить и верить? И как давно это было? Насколько она излечилась или как глубоко похоронила доверие к людям?
У него на затылке зашевелились волосы, когда он подумал об изнасиловании. Пацаны-малолетки нередко именно таким способом делают свои первые пробы, а случается, и дружков с собой берут.
- Кажется, я перегрелся. - Валера помотал головой, отгоняя жуткую мысль.
Сильным рывком вскочив на ноги, он стряхнул с себя песок, прищуренно оглядел пустынные склоны, словно высматривал опасность. Взглянув напоследок на тоненькую фигурку Маши, он пошел к морю. Валера плавал вдоль берега, как на последней перед соревнованиями тренировке. Энергично загребая воду руками, он выплескивал эмоции, но не переставал думать о Маше. В конце концов охладившись, он пришел к выводу, что насилие исключено. В противном случае она вела бы себя иначе: боялась, ненавидела, превратилась в агрессивную феминистку. Ничего этого в Маше не было. Напротив, она была мила с людьми разных возрастов и интересов, легко включалась в беседу почти на любые темы, высказывала интересные суждения со свойственной ей мягкой иронией. Не опасалась она и двусмысленных намеков, тут же обращая их в свою пользу, ненавязчиво давая понять, что не так просто ее уязвить. Но в Маше есть границы, за пределы которых она не пускает никого. Она не замыкалась, не пряталась - она оборонялась, яростно защищала свое внутреннее пространство от любых посягательств. А именно туда хотел проникнуть Валера. Великодушно дав ей покрасоваться перед тем, как уложить в свою постель, он вдруг заинтересовался не только ее телом, но и мыслями. Поверхностное "я хочу тебя узнать" постепенно превратилось в глубокое желание узнать ее мысли, цели, стремления.