В банке лежал обрубок — маленький, иссохший, с наполовину выпавшими волосами, из негнущихся пальцев торчали тонкие фитильки свечей. Обрубок почернел там, где он был запечатан открытым пламенем. Я потянулся за банкой и пальцы медленно зашевелились, как паучьи лапки. Я инстинктивно отдернул руку. Полли презрительно фыркнула и без малейшего колебания взяла банку.
Мы отнесли находку дикарке Хетти, которая потрясла меня до глубины души, отказавшись брать плату. Она откинулась на спинку стула, не дотрагиваясь до банки из под варенья и злобно уставилась на Полли, вызывающе высунув кончик языка сквозь щель между зубами.
— Я знаю таких, как ты, — Посланцев, хо, да, знаю. Я не хочу иметь никаких дел с вами и я не собираюсь рисковать быть обязанной тебе. Возьми эту гадость. Рада, что избавилась от неё.
Она громко фыркнула и посмотрела на меня.
— Удивлена, увидев мальчика Забвение с одним из её приспешников, но я полагаю, ты знаешь, что делаешь. Ослепленный красивым личиком и ошеломлённый запахом киски. Прямо как твой отец.
Мы с Полли быстро пошли прочь.
— Вы знаете, о чём она говорила? — спросила она через некоторое время.
— Понятия не имею, — решительно ответил я.
— Наверное, это и к лучшему, — сказала Полли.
Последние два пункта были простыми. Святой предмет пропитанный мочой девственницы и мелкий порошок, сделанный из раздавленных крыльев маленьких цветочных фей. Женщины используют самые странные вещи в качестве косметики.
Мы нашли оба предмета в торговом центре Маммон, первом торговом центре Тёмной Стороны и Полли заставила меня стянуть их с полок, пока она была настороже. Затем мы величественно вышли из торгового центра и никто не выразил нам претензий. Думаю, в погребальной камере мумии мне было не так страшно.
— Знаешь, — сказал я потом, — мы могли бы заплатить за них.
— А что в этом забавного? — спросила Полли и я, честно говоря, растерялся, не зная, что ответить.
Мы снова оказались на Улице Богов и я был не сильно этому удивлён, стоя во дворе перед тихой маленькой церковью. Простая каменная конструкция, без причудливой отделки и без видимого названия.
Люди проходили мимо неё, не глядя, но там, должно быть, что-то было, иначе какая-то другая церковь, или Существо уже давно заняли бы место. Дверь была закрыта, окна темны и нигде не было никаких признаков жизни.
— Не очень-то привлекательно, — сказал я, через некоторое время, потому, что должен был, что-то сказать.
— Он здесь не для людей, — сказала Полли. Её лицо было полно эмоций, которые я не мог прочитать, её глаза сверкали.